ISSUE 3-2009
INTERVIEW
Lubos Vesely
STUDIES
Сергей Дубавец Георгий Касьянов Ярослав Шимов
RUSSIA AND ITS NEIGHBOURS
Виктор Замятин
OUR ANALYSES
Владимир Воронов
REVIEW
Павел Витек
APROPOS
Олександр Ленгауер


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND ITS NEIGHBOURS
РОССИЯ И УКРАИНА: МНОГОЛЕТНИЙ ПУТЬ В НИКУДА
By Виктор Замятин | Рада із зовнішньої та безпекової політики, Украина | Issue 3, 2009

Логика современной политики Российской Федерации по отношению к бывшим оветским республикам нуждается в историческом пояснении, которое состоит из двух частей.

Прежде всего, необходимо совершить краткий исторический экскурс.

 Эпоха Бориса Ельцина: период фантомных болей

После распада Советского Союза в тот период, когда президентом Российской Федерации был Борис Ельцин (1991-1999 годы) было крайне сложно говорить о наличии четко продуманной политики государства вообще, как во внутренних сферах, так и во внешней политике. Это целиком можно отнести и к политике Москвы на пространстве, которое получило название «постсоветского», или же «Новые независимые государства», состоящем из бывших республик, составлявших СССР, за исключением Латвии, Литвы и Эстонии.

Общая идеология, которую Кремль пытался применить к политике на бывшем советском пространстве, заключалась в реализации подхода «старшего брата», который (Россия) объявил о том, что становится правонаследником СССР. Эта позиция не вызвала никаких возражений со стороны США, стран-членов Европейских Сообществ и других влиятельных государств. Напротив, еще в 1991-м году было известно, что США, Великобритания, ФРГ, Франция выступали против распада СССР и образования новых государств на месте бывших союзных республик. Им было проще, удобнее и понятнее иметь дело с Россией, на которую и был вскорости перенесен весь комплекс уже наработанных к тому времени политик стран Запада. Украине же, как и другим бывшим советским республикам, пришлось добиваться своего признания в качестве независимого и самостоятельного государства практически с нуля.

Нужно не забывать и о том, что как в России, так и в других странах в то время получили распространение многочисленные сценарии ближайшего будущего, согласно которым лишь Россия будет иметь прочную государственность и выступит естественным центром нового объединения, которое будет поддержано населением бывших советских республик и заменит собой СССР. Подобные сценарии, после того, как ни один из них не был реализован, получают новое распространение приблизительно с 2005 года, как в российской, так и в западной печати. В большинстве случаев основными объектами нового объединения выступают Украина и Беларусь.

Наличие собственных интересов России в этом регионе, отличных от интересов других крупных игроков (США, НАТО, Европейские сообщества, Иран и другие) было очевидным.

В частности, руководители России использовали в своих интересах (или же в соответствии со своим пониманием национальных интересов) конфликтные ситуации, возникшие во многих постсоветских республиках (Молдова, Грузия, Армения, Азербайджан, Таджикистан).

С помощью открытой поддержки никем не признанных сепаратистских режимов в Приднестровье, Нагорном Карабахе, Абхазии и позднее – Южной Осетии Россия сумела добиться двух целей. Во-первых, было создано надежное препятствие для возможного выхода государств Черноморского и Кавказского субрегионов (Украина, Молдова, Грузия, Армения, Азербайджан) из сферы подавляющего влияния России и тем более – для их возможного вхождения в интеграционные объединения, инициированные не Россией или же не предполагающих российского участия (НАТО, Европейский Союз, интеграционные объединения в Азии). Во-вторых, была создана своеобразная ось квази-государств, полностью зависимых от России – единственного на тот момент полноценного государства на постсоветской территории.

В-третьих, руководители России истолковывали как замену Советскому Союзу объединение под названием СНГ – Содружество независимых государств, возникшее в декабре 1991-начале 1992 гг., и рассматривали его исключительно как механизм реализации преобладающего российского влияния в регионе, направленного если не на полноценное восстановление СССР, то, по крайней мере, на создание в перспективе политического, таможенно-экономического и военного союза под естественным руководством России.

Основой стали отношения России с Беларусью, с которой с 1994 года (с момента победы Александра Лукашенко на президентских выборах в Беларуси) начал развиваться проект создания единого союзного государства, Арменией, получавшей ощутимую военную и материальную поддержку России во время войны с Азербайджаном, Таджикистаном, где при российском непосредственном участии была закончена гражданская война. Эти процессы стали основой политики «реинтеграции» постсоветских государств, которая получила более или менее понятные очертания в 1995-1998 годах.

Борис Ельцин и его правительства делали неоднократные попытки распространить эту политику на каждую из бывших советских республик.

Украина сразу отказалась воспринимать СНГ в качестве эрзаца или заменителя СССР. Президент Украины Леонид Кравчук еще в 1992 году озвучил отношение официального Киева к СНГ как к «институту цивилизованного развода». После поражения Кравчука на президентских выборах в Украине 1994 года эта позиция не претерпела существенных изменений. Второй президент Леонид Кучма исходил из этого постулата в течение всего своего первого срока (194-1999 гг.)

Нужно признать, что в целом политика России по отношению к Украине в этот период не отличалась особой агрессивностью, хотя и сопровождалась создаваемой негативной картиной Украины в средствах массовой информации (главный акцент делался на то, что Украина «ворует газ». В то время эти обвинения были обоснованы).

Нужно также отметить, что политика, проводимая Борисом Ельциным вообще отличалась крайней непоследовательностью и импульсивностью. В то же время необходимо признать, что политика по отношению к Украине, как и к любому другому государству «ближнего зарубежья» (за исключением балтийских стран) не строилась по классическим образцам международных отношений.

Напротив, в отсутствие четкой государственной линии существовало и развивалось сразу несколько линий в российско-украинских отношениях того времени. Достаточно вспомнить, что частые встречи президентов и премьер-министров проходили в теплой атмосфере разговора старых друзей и заканчивались ни к чему не обязывающими декларациями, в то время как собственную политику проводило, например, акционерное общество «Газпром» (не только в вопросах продажи газа украинским потребителям по особым ценам, но и в проблемах транзита газа далее в страны Центральной и Западной Европы, доступа к рынкам украинской продукции также по особым ценам, доступа российских компаний к украинским ресурсам и так далее). Существовали договоренности между предприятиями или между российским правительством и украинскими предприятиями (в частности, харьковское научно-производственное объединение «Турбоатом» выступало субпорядчиком российского контракта по строительству АЭС в Иране, запорожское объединение «Мотор-Сич» производило двигатели к российским самолетам и вертолетам, объединение «Южный машиностроительный завод» выполняло обслуживание и ремонт российских ракет стратегического назначения. Таких примеров было достаточно много. Вопросы своеобразного подхода к ценовой политике, ресурсам обеих стран, а также то, что многие руководители украинских компаний и предприятий действовали в рамках правил, привычных для Советского Союза, привело к тому, что Украина стала постепенно накапливать долг перед Российской Федерацией и Туркменистаном за поставленный природный газ.

Этот долг позволил россиянам в 1997 году достичь крайне невыгодных для Украины договоренностей о разделе бывшего советского Черноморского флота и об условиях базирования российского Черноморского флота на территории Украины.

Эти договоренности стали своеобразной итоговой чертой под отношениями двух государств, каждое из которых находилось на пути поиска и осознания себя в новых условиях.

До момента подписания соглашений по Черноморскому флоту и так называемого «Большого» договора о дружбе между Украиной и Россией две страны уже успели пережить эскалацию напряженности в Крыму, который угрожал стать очередной «горячей точкой» на территории бывшего СССР.

Россия активно поддерживала как на политическом уровне, так и материальными ресурсами «промосковское» руководство Крыма во главе с Мешковым. Мэр Москвы Юрий Лужков активно проводил фактически собственную политику в Крыму и Севастополе (с безусловного и не всегда молчаливого одобрения государственного руководства России). Главной отправной точкой этой политики была поддержка пророссийских движений в Крыму и в Севастополе с одновременной констатацией того, что Крым не может принадлежать Украине, так он принадлежит России. Эта константа легла в основу решения Верховного Совета России о российском суверенитете над Крымом и Севастополем.

Для того, чтобы это решение не стало предметом международной политики, понадобилось даже созывать специальное заседание Совета Безопасности ООН в 1993 году. Вердикт СБ ООН был однозначным: Крым и Севастополь являются украинской территорией.

Сторона президента Ельцина, который к тому времени уже находился в серьезном конфликте с Верховным Советом (парламентом России), неизменно убеждала как своих украинских партнеров, так и международное сообщество в том, что Москва полностью соблюдает принципы и нормы международного права, уважает суверенитет и территориальную целостность Украины и признает украинский суверенитет над Крымом и Севастополем. Впрочем, спекуляции на эту тему составляли значительную часть содержания новостных и аналитических средств массовой информации России вплоть до подписания «Большого договора».

Говоря об истории политических отношений между Российской Федерацией и Украиной, а также между Российской Федерацией и Беларусью, необходимо отметить один очень важный момент, который оказывает существенное влияние на поведение российских политических и деловых элит и в настоящее время.

Развитие ситуации после политического кризиса в СССР в августе 1991 года, когда сразу же после падения ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению, орган, который возглавил мятеж против президента СССР Горбачева 19-21 августа 1991 года) о своей государственной независимости заявили сразу несколько бывших советских республик (первой среди них была Украина – 24 августа 1991 года), привело к очень серьезному психологическому кризису в российском обществе.

Этот кризис затронул фактически все слои общества, и не в последнюю очередь – политические элиты того времени. Они оказались попросту неготовыми к тому, что лидирующая и направляющая роль Москвы на национальные республики оказалась утраченной. Политическая проблема – распад единого Советского Союза на 11 независимых государств (Грузия не сразу вошла в СНГ) вызвала проблему острого кризиса самоопределения и идентичности в российском обществе, который на самом деле стал одним из основных препятствий на пути развития Российской Федерации как современного европейского демократического государства.

Именно этот кризис побудил к жизни идею создания российско-беларусского союза, за которой не стояло никаких четких прагматических расчетов.

Кроме того, нетрудно заметить, что именно этот кризис собственной идентичности оказывал и продолжает оказывать весьма серьезное влияние на политику, проводимую в России по отношению к бывшим советским республикам.

Главным постулатом этой политики остается попытка утверждения России как единственной, а не просто главной движущей силы в объединении различных государств, возникших на территории бывшего Советского Союза.

Такая политика не терпит ни малейших проявлений любой другой силы на территории, которая еще вчера была полностью подконтрольна Москве. Именно поэтому россияне так болезненно воспринимают задекларированный Украиной в 2002-2003 годах курс на вхождение в НАТО. Именно это (полноценное вступление Украины в НАТО) может поставить окончательный крест на планах Москвы по утверждению своего преобладающего (в идеале – единственного) влияния на постсоветской территории.

При этом в российском обществе обычно не учитывается тот простой факт, что Россия попросту не смогла предложить как бывшим советским республикам, так и бывшим странам СЭВ и Варшавского договора некий привлекательный проект, имеющий шансы в конкурентной борьбе с Европейским Союзом и НАТО. Более того, над разработкой подобного проекта никто и никогда в Москве особо не задумывался.

По какой-то причине здесь всегда считалось само собой разумеющимся фактом, что Беларусь всегда будет поддерживать любую российскую политику и всегда будет надежным оплотом для воссоздания единого государства, которое со временем включит в себя земли Российской империи. Точно те же чувства в России испытывали по отношению к Украине, но с некоторой отсрочкой. Считалось, в частности, что стоит поддержать на выборах политические силы, которые подают себя как «пророссийские» и декларируют готовность следовать в фарватере российской политики, как в результате претерпит серьезные изменения и государственная политика Украины. Главным вектором таких изменений должна стать готовность нового украинского руководства стать фактическим сателлитом Москвы, пожертвовав государственной независимостью ради мифического «воссоединения славянских народов».

Как ни странно, именно это иррациональное по своей сути ожидание стало основой расчетов, которые осуществляло российское руководство времен президента Владимира Путина (2000-2008).                           

Эпоха Путина: возрождение великодержавных иллюзий

Путин достаточно много усилий посвятил тому, чтобы в конечном итоге либеральная теория развития Российского государства потерпела сокрушительное поражение, и чтобы в дальнейшем эта либерально-демократическая теория не могла пользоваться поддержкой значительной части населения.

В самом начале своего правления Путин предстает перед российским обывателем как жесткий и уверенный лидер, цель которого – возвращение России утраченной силы и могущества, воссоздание мощной супердержавы, с которой не могут не считаться соперники. Путин прекрасно отдает себе отчет в двух основных пунктах:

Во-первых, ни по одному параметру Россия не готова конкурировать с Соединенными Штатами. Поэтому необходимо выстраивать отношения хорошего, глубокого и плотного партнерства с США, иногда жертвовать своими сиюминутными интересами для того, чтобы выиграть в конечном итоге. Путин сполна продемонстрировал эту линию после 11 сентября 2001 года – дня масштабных терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. США получили в свое распоряжение, в частности, авиационную базу «Манас» в Кыргызстане, а также возможности и некоторые контакты России в Афганистане, Пакистане. Этот период, получивший в мире название «войны с терроризмом», характеризовался тем, что два ключевых игрока (США и Россия) прикрывали глаза на деятельность друг друга, но при этом очень четко следили друг за другом.

Во-вторых, с завершением эры Ельцина и приходом к власти Путина стала очевидным фактом угроза дальнейшего неприятия российским обществом неэффективной и непоследовательной московской политики, отличительной чертой которой являлись декларации либерально-демократического толка. Это вынудило Путина совершить достаточно резкий поворот в государственной идеологии в сторону возвращения к риторике, ценностям и мировосприятию, характерным для недавно завершившегося поражением Москвы периода холодной войны.

Для демонстрации успешности новое государственное руководство России избрало модель идеологии, в основе которой – строительство сильного государства , возвращение России роли влиятельной мировой силы, собственно – одного из мировых полюсов силы, который успешно сдерживает намерения США и их союзников установить мировую гегемонию.

Начало этого периода совпало с еще одним крупным психологическим поражением России: американские военные базы впервые появились на территории бывшего Советского Союза (в Киргизии и Узбекистане), американские военные советники приступили к процессу создания новой армии в Грузии. Смирившись с этим на какое-то время, администрация Путина начала разработку новой доктрины российской политики как в «ближнем», так и в дальнем зарубежье, целью которой была прежде всего демонстрация собственным гражданам возрождения величия России, якобы утраченного по вине Горбачева, а затем – Ельцина.

Курс на «наведение порядка» во внутренних делах и возвращение России роли одного из мировых лидеров сопровождался крайне резким подходом к ситуации в бывших советских республиках. В качестве демонстрации была избрана Беларусь, лидер которой Лукашенко до тех пор успешно пользовался риторикой создания единого государства с Россией и даже стал претендовать на влияние в самой России.

Путин впервые озвучивает резкие ноты в разговоре с президентом Беларуси Лукашенко. По мнению Путина, либо Беларусь присоединяется к России в качестве очередного субъекта федерации, либо вообще любой разговор с Минском необходимо прекратить. Наступает довольно неожиданное похолодание в российско-беларусских отношениях, на фоне которого становится заметной практически полная зависимость Беларуси от российских рынков и от поставок из России энергоносителей (нефти и газа) по очень льготным ценам. С помощью политических инструментов Путин добивается контроля над трубопроводным хозяйством Беларуси, Россия получает возможность практически бесплатно использовать беларусскую военную инфраструктуру, подчеркивая свое военное присутствие на границах с новыми членами НАТО. Проводится разносторонняя политика в Центральной Азии, результатом которой (при помощи различных политических, экономических, финансовых инструментов, военной поддержки против мятежных исламских лидеров и том подобного) становится утверждение Москвы как значительного центра влияния в регионе.

На этом фоне отношения с Украиной развиваются по нескольким линиям.

В экономике начинается серия торговых войн, окончание которых (то есть, допуск украинской продукции на в то время критически для нее важные российские рынки) ставится в прямую зависимость от политики руководства Украины.

Кроме того, проходит переосмысление не направление основного вектора российской политики в Украине, а его конкретного наполнения. Москва, придерживаясь деклараций об уважении украинского суверенитета и невмешательстве в дела своего стратегического партнера, начинает поиск объектов влияния в Украине с тем, чтобы на политической сцене Украины появились достаточно сильные игроки, которые могут позиционироваться как пророссийские.

Используется кризис самоопределения, характерный в то время для многих представителей украинских элит, и стремление значительной части политических и деловых элит получать сверхприбыли, не взирая на политические, стратегические, экономические и иные национальные интересы. В Украине постепенно создается сеть институций, непосредственно связанных с Москвой – интернет-издания, исследовательские центры (филиал института СНГ), пресс-клубы. Активную работу с украинской клиентурой начинают Фонд эффективной политики и другие подконтрольные Кремлю структуры, работающие на выборах.

В конце концов, Путин стал единственным, кто смог извлечь очень серьезную выгоду из так называемого «кассетного скандала» и затем «Кольчуга-гейта» в Украине 2001-2002 гг., когда президент Леонид Кучма ощутил себя в условиях мягкой международной изоляции, будучи обвиненным не только в коррупции, но и в причастности к гибели журналиста Гонгадзе, а также к продаже в Ирак систем противовоздушной обороны «Кольчуга» (эти обвинения не подтвердились, «Кольчуги» в Ираке после свержения режима Саддама Хусейна найдены не были). Путин смог убедить Кучму в том, что эти скандалы были устроены Вашингтоном с единственной целью – свергнуть его и установить в Украине марионеточный режим.

Этот тезис транслировался и продолжает транслироваться во всех ведущих российских средствах массовой информации при помощи многочисленных комментариев приближенных к Кремлю экспертов.

В ответ на поддержку Путин требовал совсем немногого: отказа от реального движения в сторону НАТО и Европейского Союза (в то время как соответствующие декларации руководства Украины, не наполненные значительным реальным содержанием, приветствовались), передачи контроля над газопроводной системой России при помощи инструмента в виде специально создаваемого международного консорциума, вхождения Украины в так называемое «Единое экономическое пространство» (ЕЭП).

Целью последнего была, среди прочего, демонстрация Лукашенко того, что Россия проще и успешнее добивается глубокой реальной интеграции с Украиной, которая, как казалось, взяла курс на интеграцию в западные структуры, чем с Беларусью, которая лишь на словах заверяла в неизменной приверженности к созданию общего с Россией государства.

ЕЭС также задумывался как инструмент экономического поощрения для тех, кто согласился действовать в условиях практически полной российской гегемонии (Россия должна была получить 80% голосов в этом союзе, куда также приглашались Беларусь и Казахстан).

В целом это объединение было призвано стать источником ресурсов (материальных, человеческих, геополитических и стратегических) для модернизации России, ее переустройства с учетом тенденций развития современного общества. Это не особо скрывали и идеологи создания ЕЭП.

Кучма, поддержав эту идею на словах, не форсировал ее продвижение в Украине. Он понимал, что для страны гораздо более важным является успешное проведение переговоров о вступлении в ВТО, что противоречило идее и смыслу создания ЕЭП.

Однако в то же время Кучма в силу ряда причин согласился на то, чтобы подготовкой и проведением очередных президентских выборов в 2004 г. в стране фактически руководили в Москве. Это руководство осуществлялось через главу секретариата Кучмы Виктора Медведчука, имевшего тесные связи с нынешним президентом России Дмитрием Медведевым.

Основным объектом будущей российской политике в Украине был избран лидер Партии регионов Виктор Янукович. На его победу на выборах 2004 года не просто делалась ставка: российское руководство фактически поддерживало пропаганду в его поддержку как в России, так и в Украине. Путин прямо поддерживал Януковича и даже поздравил его с победой на выборах. В кампании в поддержку Януковича были использованы значительные средства, в ней были задействованы многие из ведущих российских специалистов в сферах информационных и политических технологий.

Именно поэтому для Владимира Путина, который рассчитывал при помощи украинской политики утвердиться в качестве наиболее успешного российского лидера, Оранжевая революция конца 2004 г. и приход к власти в Украине Виктора Ющенко было тяжелым поражением, прежде всего личным. Это же относится и к Дмитрию Медведеву, который в администрации Путина был главным куратором президентской кампании в Украине.

В то же время общую парадигму действий российской власти начиная с 2003 года, по мнению бывшего секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Владимира Горбулина, можно было бы выразить в следующей формулировке: быть над СНГ, рядом с ЕС и осторожно против США. Эта формула помогает понять, почему в Кремле практически сразу же объявили Оранжевую революцию американской технологией, а режим, установившийся с победой Ющенко – марионеточным, полностью зависимым от Вашингтона.

 Современный этап: очередная попытка вернуться во вчера

В значительной степени политика России по отношению к Украине, которая проводилась в течение 2005-2008 гг. и продолжается в настоящее время, несла в себе стремление взять реванш за это поражение и попытаться снова утвердиться в Украине.

Это стремление проявилось прежде всего в открытом нежелании как Путина, так и его преемника на посту президента России Дмитрия Медведева достигать каких-либо договоренностей с Ющенко.

Та же грубая ошибка была сделана и в отношении Беларуси. Кремль усилил давление на Минск и с удивлением обнаружил, что Лукашенко, еще два-три года назад серьезно опасавшийся экспорта Оранжевой революции в Беларусь и падения своего режима, и потому не желавший никаких отношений с Ющенко, сегодня с большим удовольствием налаживает связи с Киевом, формальные и неформальные, и более того, рассчитывает на помощь Украины в налаживании положительных отношений с Европейским Союзом, начиная со своего полноценного участия в программах и проектах «Восточного партнерства» ЕС.

Этот этап имеет несколько характерных особенностей.

Во-первых, в мире происходит глобальное переосмысление сути системы международных отношений, которая сложилась после второй мировой войны Этот непростой процесс сопровождается утратой Соединенными Штатами Америки роли единственной мировой супердержавы, которую они играли в течение последних 20 лет, ослаблением ООН как всемирной площадки поисков компромиссов и взаимоприемлемых решений, с помощью которых поддерживается мировой баланс, а также возникновением совершенно новых вызовов и угроз, требующих эффективной реакции.

Во-вторых, Украина с 2003 года и по настоящее время переживает глубокий кризис, связанный прежде всего с тем, что возможности постсоветского государственного устройства оказались исчерпанными, а концепция новой модели государства не была выработана.

В-третьих, глубокий кризис идентичности, отсутствия стратегического мышления и боязни ответственности за дальнейшее развитие ситуации поразил Европейский Союз и НАТО как организации, определяющие развитие ситуации в Европе. ЕС занят внутренними проблемами, в частности, сопротивлением значительной части обществ утверждению единой «Европейской конституции».

НАТО нуждается в серьезном переосмыслении своей роли и ответственности, а потому также не может считаться эффективным европейским игроком.

ООН и ОБСЕ сегодня в силу ряда причин также не могут играть роль серьезнее, чем номинальная.

Этой ситуацией с успехом воспользовалась Россия, доказав, что она умеет распоряжаться наличием газа и нефти не только в качестве основного источника своих доходов, но и в качестве очень эффективного политического инструмента для достижения своих собственных целей.

В течение первого и второго сроков правления президента Путина Россия справилась с угрозой распада государства, провела инвентаризацию и модернизацию собственной государственной машины, приобрела новый опыт в международной политике и высвободила значительные ресурсы для реализации «доктрины Путина», направленной на возрождение России как мирового полюса силы.

Внутри России кремлевский режим добился уникальных результатов: были полностью подавлены проявления любого серьезного инакомыслия и способности к сопротивлению со стороны любых политических и деловых кругов. Источники возможного сопротивления были либо разгромлены, либо инкорпорированы в действующий государственный механизм (в частности, лидер Чечни Кадыров).

С повышением материального уровня жизни, установления некоторого подобия стабильности по сравнению с неспокойными 1990-ми годами, была достигнута поддержка любых действий нынешнего кремлевского режима большинством российского общества. Есть эксперты, предупреждающие об иллюзорности такой картины, поскольку база для стабильного и бесконфликтного развития России так и не была заложена. Проявления общественного недовольства случаются, но они носят стихийный характер и пока не несут угрозы сложившейся в России системе.

Эта ситуация практически развязала руки российскому руководству для действий на постсоветском пространстве. Москва убедилась в том, что и США, и ЕС сегодня не готовы изменять сложившуюся за 18 лет традицию, в которой Россия играет главную роль, и не намерены рисковать имеющимися отношениями с Россией. Напротив, в чувствительных для России вопросах ее западные партнеры все чаще идут ей навстречу.

С наибольшей очевидностью это проявилось в 2008 году дважды.

В первый раз – во время саммита НАТО в Бухаресте, когда Украине и Грузии было отказано в присоединении к Плану действий по получению членства (Membership Action Plan) именно под жестким давлением России.

Во второй раз это стало понятно в августе 2008 г. когда Россия фактически объявила войну Грузии и лишила ее возможности на реинтеграцию Абхазии и Южной Осетии с Грузией в обозримом будущем. Абсолютно очевидное презрение к фундаментальным нормам и принципам международного права осталось практически безнаказанным, а военная агрессия со стороны России – как максимум – неодобренной на словах. Следует напомнить, что на куда более оправданные акции Сербии в Косово в 1999 году коллективная реакция Запада наступила немедленно.

 Россия предприняла ряд усилий для развития достигнутого успеха.

В отношении Украины это выразилось прежде всего в провокации газового кризиса в начале 2009 года. Были прекращены поставки газа в Западную Европу через Украину, причем аргументы просто придумывались на ходу. В Москве были уверены, что никто с ней ссориться не станет, а урок, преподанный Украине, на самом деле покажет, что без разрешения России она никогда не сможет претендовать ни на какую европейскую интеграцию.

Отчасти эта программа действий была успешной. Несмотря на в целом негативную оценку действий России в западноевропейской прессе, открытый шантаж Кремля достиг цели и сыграл во многом против Украины в реальных действиях европейских политиков.

Крайне негативная реакция Москвы на проведенную в марте в Брюсселе международную конференцию по вопросам модернизации газопроводной системы Украины лишь подтвердила: Россия претендует на исключительную роль в любых ситуациях, которые происходят на территории бывшего Советского Союза, и в большинстве случает не встречает реального сопротивления.

Признаком нынешнего этапа российской политики по отношению к Украине стала массированная информационная политика, граничащая с истерией, направленная против Ющенко и его политики. Апофеозом стало резкое и безапелляционное заявление президента Медведева в отношении Ющенко, в котором он прямо заявил, что никаких отношений с действующим президентом Украины поддерживать не намерен.

Часть экспертов оценила это заявление как попытку внутренней борьбы с Путиным, который при всем желании все же не позволяет себе столь резких и неоправданных заявлений. Часть экспертов называет это попыткой разыграть сцену «доброго и злого полицейских».

Тем не менее, Медведев неизменно отвечает отказом на любые попытки Ющенко договориться о встрече и хотя бы наметить пути решения накопившихся проблем.

К этому времени в России уже вышло несколько книг, в которых серьезно рассматривается возможность войны между Россией и Украиной. Ранее само предположение относительно возникновения войны между двумя «братскими» странами вызывало резкое отторжение обоих обществ. Сегодня уже большинство россиян считает украинцев недружественным народом, что может говорить о готовности части российского общества поддержать любые действия Кремля в Украине включительно с военными действиями.

В России однозначно негативно воспринимают попытки, предпринятые Ющенко, выйти за рамки советского трактования исторических событий и дать новую, отличную от традиционной советской, оценку как действий сталинского режима их последствий, так и действий националистических организаций во время второй мировой войны, переосмысления исторической роли таких фигур, как, например, гетьман Иван Мазепа, военный министр УНР Симон Петлюра, лидер националистов Степан Бандера и других. Особое неприятие в России вызвало стремление украинского руководства добиться международного признания искусственно вызванного сталинским режимом голода в Украине 1932-33 г. (Голодомора) геноцидом против украинского народа.

Ряд провокаций, связанных с игнорированием Черноморским флотом России требований украинского законодательства, по мнению наблюдателей, также имел своей целью прежде всего изучение возможного общественного резонанса как в России, так и в Украине. В Украине этот резонанс имел ярко выраженную негативную окраску, что не повлияло на отношение к России в целом.

Нужно отметить, что несмотря на определенную ориентацию немалой части украинского общества на Россию (около 20%), такие действия вызывают в большинстве случаев негативную оценку в обществе. При этом более 80% украинцев, согласно данным опросов общественного мнения, положительно относятся к русским и к России.

Владимир Горбулин считает, что системной политики России по отношению к Украине по-прежнему нет. Вероятно, он прав, так как Россия до сих пор не выступила с каким-то интересным для украинцев предложением.

В то же время нужно отметить, что за последние пять лет представители российского руководства все же извлекли некоторые уроки из поражения в 2004 году. Здесь можно говорить о том, что со стороны России более нет однозначной поддержки какой-то одной политической силы в Украине. Тандем Медведев-Путин старается давать умеренную поддержку Януковичу и Юлии Тимошенко, при этом неакцентируя особо ни факта самой поддержки, ни тех лиц, которые ее получают.

Тимошенко и Путина связывают, как считает ряд украинских наблюдателей, исключительно прагматичные интересы. Прежде всего это касается газа – в Украине отказываются верить, что Тимошенко подписала в январе 2009 года пакет договоренностей, невыгодных для Украины (завышенные объемы газа, которые Украина должна купить у АО «Газпром», явно заниженные ставки транзита газа через территорию Украины, невозможность внесения изменений в эти невыгодные контракты), не имея ярко выраженного личного интереса.

Наблюдатели также предсказывают, что даже в случае победы явно предпочтительной для Кремля Тимошенко на президентских выборах в Украине в украинско-российских отношениях просто неизбежна новая эскалация напряженности. Прежде всего это будет связано с тем, что реальные долгосрочные интересы сторон становятся все более разными и даже противоположными. Юлия Тимошенко менее всего заинтересована в ограничении суверенитета Украины, и, как следствие, собственных возможностей для любого маневра.

Собственно, Россия сегодня представляет для Украины непосредственную угрозу независимо от того, кто будет президентом Украины, кто будет возглавлять правительство и парламент, кто будет министром иностранных дел.

Дело в том, что в целом Россия продолжает рассматривать Украину в качестве если не колонии, то источника ресурсов, необходимых для безболезненного функционирования собственно России. Нынешнее руководство Российской Федерации уже дало понять, что располагает значительным набором средств для того, чтобы вынудить Украину играть именно эту роль. При этом вряд ли речь идет о поглощении Украины Россией. Скорее, Москва хочет видеть в Украине своего сателлита с правом голоса в ООН.

Наверняка эта позиция в большой степени является иллюзией. Вряд ли в России не понимают, что любое силовое давление, и тем более – открытая агрессия приведет только к резкому росту антироссийских настроений даже в тех регионах Украины, где большинство традиционно лояльно относится к Москве. Тем более Москва вряд ли может быть заинтересована в объединении новой украинской нации на антироссийской основе, что может быть закономерным следствием продолжения нынешней российской политики.

Эту же ошибку можно отнести и к позиции Русской православной церкви, претендующей на серьезное влияния в жизни украинского общества. Патриарх Кирилл, посетивший Украину с пастырским визитом, позволил себе заявить, что Украина не нуждается в собственной церкви. Это вызвало немедленную оппозицию со стороны многих церковных иерархов, формально подчиненных Московскому патриархату, и побудило их к поиску общего языка с Украинской православной церковью Киевского патриархата.

Откровенно ошибочной выглядит и попытка Москвы использовать в своих интересах радикальные, но маргинальные силы и группировки в Украине (пророссийские экстремистские объединения в Крыму и в южной части Украины, казачьи объединения, церковные братства, каждая из этих группировок неизменно связана с криминалитетом).

По всей видимости, и российское государство, и российское общество должны пройти непростой, но необходимый путь избавления от ложных представлений и иллюзий, отказаться от диктата по отношению к бывшим советским республикам и серьезно задуматься о собственном будущем.

Нет сомнения также и в том, что обе страны – и Россия, и Украина – остро нуждаются в качественно новой межгосударственной политике, которая, без сомнения, может и должна обогатить всю создающуюся ныне новую архитектуру европейской и международной безопасности.

Скорее всего, это будет возможно только после смены элит в обеих странах. К сожалению, нельзя исключать, что этот процесс будет проходить вместе с потрясениями, которые могут оказать влияние на ход развития не только постсоветского региона.

Однако в целом Москва и Киев, также как и Москва и Минск обречены на нахождение взаимоприемлемых решений и прекращение бессмысленных конфронтаций.

Print version
EMAIL
previous ВИРТУАЛЬНЫЙ БОНАПАРТИЗМ ВЛАДИМИРА ПУТИНА |
Ярослав Шимов
СВОБОДА СЛОВА: КРАТКИЕ ХРОНИКИ УТЕРЯННОГО |
Владимир Воронов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.