ISSUE 3-2012
INTERVIEW
Petr Vagner
STUDIES
Игорь Яковенко Мыкола Рябчук
RUSSIA AND EUROPE
Petr Vagner Виктор Замятин Сергей Саркисян
OUR ANALYSES
Ярослав Шимов Stepan Grigoryan
REVIEW
Матуш Корба
APROPOS
Pavel Venzera


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND EUROPE
ПОЛИТИКА РОССИИ В ОТНОШЕНИИ ЗАПАДА В КОНТЕКСТЕ СОПЕРНИЧЕСТВА МЕЖДУ ОДКБ И НАТО
By Сергей Саркисян | эксперт Фонда «Нораванк», Армения | Issue 3, 2012

После распада Союза ССР Россия инициировала создание двух межгосударственных объединений – Союза Независимых Государств (СНГ, 8 декабря 1991 года) и Договора о коллективной безопасности (ДКБ, 15 мая 1992 года).

Создание СНГ позволяло России:
  • осуществить цивилизованный «развод» бывших союзных Республик с решением непростых проблем по государственно-экономическому размежеванию за столом переговоров;
  • сохранить наработанные за несколько веков существования в едином государстве – будь то Государство Российское, Российская Империя или СССР – межкультурные связи;
  • ввести упрощенное – безвизовое – перемещение граждан СНГ по некогда общему пространству;
  • сохранить единое информационное пространство;
  • перевести межрегиональную производственную кооперацию в межгосударственную, не разрывая тем самым налаженные экономические связи.

Подписание Договора о коллективной безопасности девятью новыми независимыми государствами (из двенадцати стран СНГ) было вызвано острой необходимостью создания системы безопасности, которая, как минимум, в течение нескольких лет, позволила бы государствам-подписантам защитить свой суверенитет и территориальную целостность.

В условиях распада единых вооруженных сил на 15 частей, начавшегося массового оттока офицерских кадров, при отсутствии структуры и опыта централизованного управления войсками в масштабах всей страны, государства, только обретшие независимость, оказались фактически не готовы к отражению внешних военных угроз в случае их возникновения.

А вероятность их возникновения была достаточно высокой, поскольку по периметру уже бывшего СССР ряд соседних государств могли и были готовы попытаться воспользоваться создавшейся геополитической неопределенностью и объективными сложностями в построении новой системы государственной власти для решения застарелых территориальных претензий и споров.

Еще одна задача, которую ДКБ успешно выполнил, это снижение имевшегося и недопущение накопления конфликтного потенциала в отношениях между новыми независимыми государствами. По большому счету, серьезных межгосударственных военных конфликтов при распаде страны удалось избежать, а некоторые – в частности, Нагорно-Карабахский, - приглушить и перевести в режим прекращения огня. Тот факт, что и Армения (с мая 1992 г.), и Азербайджан (с сентября 1993 г.) являлись подписантами ДКБ, стало для Москвы дополнительным стимулом для активизации ее посреднической роли, которая и привела к подписанию Арменией, Азербайджаном и Нагорным Карабахом в мае 1994 г. договора о прекращении боевых действий.

Участие Армении в ДКБ сыграло немаловажную роль в вынесении Москвой жесткого предупреждения Анкаре о недопущении ее вмешательства в Нагорно-Карабахский конфликт. 20-го мая 1992 года Главнокомандующий Вооруженными силами СНГ, маршал авиации  Е.Шапошников заявил на пресс-конференции, что «если туда добавится еще одна сторона, то мы можем оказаться на грани третьей мировой войны»[1].

Следует отметить, что, несмотря на наличие во многих государствах - подписантах Договора острых внутриполитических проблем, а у некоторых – и вооруженных этнополитических конфликтов, на первом этапе своего существования ДКБ ограничивался выполнением своей основной задачи – обеспечением коллективной обороны государств-участников от внешних военных угроз. И, как показала история, невмешательство в разрешение внутриполитических конфликтов оказалось вполне оправданным.

Во-первых, у новых политических элит государств-членов отсутствовал опыт реагирования на разные по характеру и степени ожесточенности политические и этнические конфликты. А привлечение внешних сил во многих случаях значительно снизило бы легитимность предпринимаемых властями действий. Что в конечном итоге имело бы для разрешения конфликтной ситуации прямо противоположный эффект.

Во-вторых, это еще больше усложнило бы и без того непростую задачу по определению границы между сохранением национального суверенитета государства-партнера и вмешательством в его внутренние дела – пусть даже и для поддержания внутриполитической и региональной стабильности.

Практически до недавнего времени – событий т.н. «революции тюльпанов» 2010 года в Киргизии - государства-члены ОДКБ были не готовы делегировать часть своего государственного суверенитета наднациональным структурам.

Именно фактическое невмешательство ОДКБ во внутриполитические процессы явилось определяющим в «живучести» этой организации. В данном случае вполне успешно реализовывался принцип «не навреди»: выполняя основную, возложенную на ОДКБ, роль – коллективную оборону от внешних военных угроз, организация не подорвала доверие к себе, возлагая на себя ответственность за внутриполитическую стабильность государств против их собственного или неоднозначно трактуемого народного волеизъявления при полном отсутствии межгосударственных политических и военных механизмов.

Хотя это и привело к тому, что Азербайджан так и не ратифицировал присоединение к Договору, а Грузия отказалась продлевать его действие. В основном, это было напрямую связано с позицией Москвы по разрешению конфликтов на Южном Кавказе и появившейся альтернативой выбора системы безопасности, которую готова была распространить на регион НАТО.

Параллельно с участием в тех или иных проектах, инициированных Россией, государства СНГ практически с момента обретения независимости приступили к установлению тесных контактов с Северо-Атлантическим Альянсом. Все они стали участниками Программы «Партнерство ради мира» (Таджикистан – в 2002, все остальные – еще в 1994 году). То есть, с этого момента соперничество между двумя военно-политическими блоками за сохранение или распространение своего влияния на государства СНГ получило свое документальное оформление.

Но если Россия достаточно быстро и вполне спокойно восприняла появление конкуренции с Западом в зоне СНГ в экономической сфере, то продолжает отрицать факт существования объективных причин выбора некоторыми государствами системы региональной безопасности, альтернативной российской. Всякий конкурентный выбор не в свою пользу Москва пытается списать на продажность правящей элиты, не выражающей мнение широких слоев населения; нечестное закулисное интриганство Запада; следствие конспирологических заговоров против России и т.п.

Государства Южного Кавказа
Грузия начала выстраивать свою политику в отношении  ОДКБ и НАТО в условиях, когда в двух из трех региональных конфликтах – грузино-абхазском и грузино-югоосетинском – непризнанные на тот период республики Абхазия и Южная Осетия получали явную и однозначную поддержку России. Поэтому в ориентированной на Москву системе безопасности перспективы их разрешения - в приемлемом для Тбилиси варианте -  были равны нулю. Хотя и в НАТО-ориентированной системе безопасности эти шансы тоже были весьма призрачными, они все-таки были.

Однако, в конечном итоге, неоправданно высокие ожидания Тбилиси от сотрудничества с НАТО привели к Пятидневной войне в августе 2008 года, по окончанию которой Грузия фактически утратила шансы на возврат под свою юрисдикцию отколовшихся территорий, а также значительно сузила свои возможности для внешнеполитического маневра.

Совсем по другому сценарию в преломлении к выстраиванию отношений с НАТО- и ОДКБ-ориентированными системами безопасности развивались события вокруг третьего – Нагорно-Карабахского – конфликта, по которому официальная позиция России, в принципе, совпадает с de facto проводимой ею политикой, которая сводится к формуле: «договаривайтесь сами». Хотя Москва прекрасно понимает, что, оставшись один на один, стороны конфликта прийти к взаимоприемлемому компромиссному решению не в состоянии – и, таким образом, имеющееся status quo будет пролонгирован.

Вместе с тем, и Армения, и Азербайджан все еще надеются изменить предпочтения России в свою пользу. Армения – через широкое военно-политическое и военно-техническое сотрудничество, экономическую кооперацию – с расчетом на энергетику, а в перспективе – и энергоемкую металлургию.

Азербайджан, в свою очередь, стремится достичь желаемых результатов через:

  • военно-техническое сотрудничество (имея намного более ёмкий, чем Армения, рынок для закупок российской военной техники и вооружений);
  • фактор присутствия в стране крупной русской диаспоры;
  • имеющийся целый комплекс общих проблемных вопросов вокруг Каспийского моря – начиная от его статуса и экологии,  перспектив осуществления неприемлемых для Москвы проектов по строительству транскаспийских нефте- и газопроводов; функционирования транспортного коридора Север-Юг до недопущения в его акваторию военно-морских сил некаспийских государств и, в целом, милитаризацию Каспия.

Наличие такого широкого списка экономических и военно-политических точек соприкосновения, поддерживающих высокую заинтересованность России в партнерстве с Азербайджаном, стимулирует Армению к сбалансированию «пророссийского», условно говоря, направления  своей внешней политики  «прозападным».

Такая политика подразумевает параллельное установление и поддержание Арменией,на примерно одинаковом, по возможности, уровне отношений по обоим направлениям.

Но здесь имеется ряд сдерживающих нюансов. Если по вопросам взаимовыгодной кооперации и интеграции в европейские политические и экономические структуры в Армении особых разногласий в общественном мнении нет, то совсем иная картина вырисовывается по вопросу углубленного сотрудничества, а, в перспективе, и  возможного вступления  в НАТО.

Во-первых, результаты целого ряда опросов, проведенных различными организациями, показывают, что число сторонников и противников вступления Армении в НАТО остается практически неизменным – приблизительно по 30-35% опрошенных. И это на фоне 60-70% сторонников и всего 10-15% противников вступления в ЕС. Впрочем, причины подобного неоднозначного отношения к НАТО вполне понятны – в Армении НАТО достаточно прочно ассоциируется, в первую очередь, с Турцией. В этом, конечно, есть своя логика – Армения географически «соприкасается» с НАТО через Турцию; Турция является куратором и лоббистом Грузии и Азербайджана в евроатлантических программах и проектах; на Турцию в дальнейшем будут постепенно замыкаться военно-транспортные инфраструктуры Грузии и Азербайджана и т.п.

Во-вторых, возникает вопрос практического плана: как и до какой стадии может быть совмещено участие Армении в ОДКБ и, к примеру, имплементация ею Планов действий по индивидуальному партнерству (IPAP) с НАТО?

По некоторым пунктам сложно, но все-таки еще можно более или менее успешно совместить параллельное выполнение взятых на себя обязательств в отношениях с обеими организациями. Например, по обмену разведывательной информацией по программе «Действия Партнерства против терроризма», формированию и направлению в «горячие точки» дополнительных подразделений миротворцев, подготовке военнослужащих Армении в колледжах НАТО и военных училищах России, проведению совместных военных маневров и т.п.

Однако, как представляется, невозможно совместить, например, выполнение в полном объеме долгосрочной программы по реформе командно-контрольной связи (ККС), которая подразумевала переход на унифицированные под стандарты НАТО системы связи, навигации и идентификации. Хотя определенных ограничений по конечному сроку имплементации IPAP нет, но и продолжаться бесконечно эта стадия сотрудничества с НАТО без перехода на более высокий уровень кооперации не может.

Государства Центральной Азии
Попытки прорыва боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ) с территории Таджикистана в Узбекистан через юг Киргизии в 1999-2000 годах (так называемые «Баткенские события») и террористические атаки 11 сентября 2001 года оказали на процесс эволюционного развития ДКБ разнонаправленное воздействие.

С одной стороны, пресечение деятельности бандформирований в Киргизии подвело государства-члены ДКБ к осознанию необходимости превращения организации в более институциализированную структуру, что позволило бы ей оперативнее реагировать на подобные угрозы в будущем. Как результат, ДКБ был преобразован в Организацию ДКБ - 7 октября 2002 года в Кишинёве подписаны Устав и Соглашение о правовом статусе ОДКБ, которые, после ратификации всеми государствами-членами, вступили в силу 18 сентября 2003 года.

С другой стороны, с началом операции «Несокрушимая свобода» в Афганистане усилилось военно-политическое присутствие НАТО в Центральной Азии. У стран региона появилась возможность размещения на своей территории военных баз не только России, но и НАТО. Так, в конце 2001 года, на территории Узбекистана были развернуты база ВВС США – на военном аэродроме Ханабад в 10 км восточнее города Карши и база ВВС ФРГ на гражданском аэродроме города Термез, а в Киргизии – база ВВС США на территории международного аэропорта «Манас» в 23 км северо-западнее столицы – Бишкека[2].

В свою очередь, Россия в сентябре 2003 года заключила с Киргизией договор о размещении на военном аэродроме Кант авиационного подразделения Коллективных сил быстрого развертывания ОДКБ[3].

Несмотря на официальные заявления Вашингтона о временном характере своего военного присутствия в государствах Центральной Азии, связанного исключительно с проведением военной операции Международных сил содействия безопасности (ISAF) в Афганистане, у Москвы возникли на этот счет вполне обоснованные сомнения.

Дополнительным настораживающим фактором для Москвы стало упорное нежелание НАТО установить равноправные партнерские отношения с ОДКБ, несмотря на ее неоднократные инициативы. НАТО предпочитает развивать отношения со странами СНГ на двусторонней основе, тем самым подчеркивая, что эти страны не являются сферой исключительных интересов Москвы, и не хотят закреплять за ней роль центра постсоветской интеграции.

Наглядным примером того, что присутствие НАТО в регионе ЦА представляет реальную угрозу внешнеполитическим интересам Москвы, является конъюктурный демарш Узбекистана, который в конце июня с.г. заявил об очередном приостановлении своего членства в ОДКБ.

Первый раз о приостановлении своего участия в деятельности организации он объявлял еще в 1999 году. Формальным поводом тогда послужила неспособность ДКБ, по мнению Ташкента, оказать своевременную и масштабную помощь в подавлении прорыва бандформирований Исламского движения Узбекистана (ИДУ) в районе города Баткен в Киргизии. В действительности же, он хотел развязать себе руки перед осуществлением внешнеполитического разворота в сторону Запада. Именно тогда он присоединился к межгосударственной организации ГУАМ[4] (объединявшей Грузию, Украину, Азербайджан и Молдову), проводившую, в целом, антироссийскую политику (Узбекистан фактически прекратил участие в ее деятельности уже в 2002, а официально денонсировал подписанные соглашения – в 2005 году).

В 2001 году Узбекистан, предоставив США и Германии возможность размещения на своей территории баз ВВС для поддержки операции Международных сил в Афганистане, стал одним из ключевых партнеров США в регионе. Однако уже в 2005 году в ответ на осуждение за жесткое подавление беспорядков в городе Андижан, «неразборчивое применение силы» при подавлении вооруженного мятежа, в ходе которого погибло, по разным оценкам, от 187 до 230 человек, Ташкент потребовал свернуть функционирование базы Ханабад. А в августе 2006 года восстановил членство в ОДКБ в полном объеме. Впрочем, уже в 2008 году он разрешил ВВС США использовать авиабазу ВВС ФРГ в Термезе.

Формальным поводом для приостановления своего участия в ОДКБ на этот раз стало неприятие Ташкентом планов организации по усилению военного сотрудничества государств-членов. Однако реальной причиной, как представляется, являются:

  • несогласие с политикой использования водно-энергетических запасов Киргизии и Таджикистана, которая оказывает на экономику Узбекистана существенное влияние, и проведение которой поддерживает Москва;
  • продолжающееся соперничество с Казахстаном за статус регионального политического и экономического лидера;
  • желание получить основную часть военно-технических дивидендов от процесса вывода сил международной коалиции из Афганистана в 2013-14 годах.

Помимо Узбекистана, благоприятной ситуацией, создавшейся из-за присутствия НАТО в Афганистане и Центральной Азии, готовы воспользоваться также и другие члены ОДКБ – Киргизия и Таджикистан, в частности:

  • заработать на аренде США и другими государствами-членами НАТО военных объектов на своей территории;
  • попытаться параллельно увеличить арендную плату за российские военные базы;
  • получить часть военной техники и вооружения подразделений НАТО и сил Коалиции в процессе их вывода из Афганистана;
  • использовать ситуацию конкурентного присутствия военных баз государств-членов НАТО и России на своей территории для получения политических и экономических преференций от всех заинтересованных сторон.

Однако в игре центральноазиатских партнеров Москвы на соперничестве между Россией и НАТО им все больше приходится учитывать региональные и геополитические интересы Китайской Народной Республики.

С одной стороны, схожая позиция Москвы и Пекина по вопросу размещения военных баз США и НАТО в Центральной Азии является мощным сдерживающим фактором для чрезмерного сближения государств региона с Альянсом.

С другой, у Москвы появляется возможность несколько смягчить отношение Китая к перспективам усиления в регионе позиций ОДКБ, объясняя это необходимостью адекватного реагирования на активизацию Альянса.

Однако у Китая имеются и другие, достаточно сильные, мотивации по усилению деятельности ОДКБ в центральноазиатском регионе.

Запустив в 2009-10 годах первую очередь газо- и нефтепроводов из этого региона[5]для обеспечения потребностей своей бурно растущей экономики, Пекин тем самым повысил свою чувствительность к процессам, которые могут повлиять на стабильность ситуации в государствах-поставщиках и транзитерах нефти и газа из Центральной Азии. Эти новые риски имеют военно-политический характер и требуют более жесткого реагирования, с обязательной силовой, а часто и военной компонентой.

Безусловно, Пекин в состоянии исключить или приуменьшить степень воздействия большинства из них, используя в одностороннем порядке свои собственные силы и средства, но, в создавшейся ситуации, у него есть более изящное решение проблемы - использование  в своих интересах имеющиеся возможности ОДКБ.

Это позволит Пекину сохранить за собой имидж приверженца политики «мягкой» силы, за ШОС - статус преимущественно экономической организации; Москве – как лидеру ОДКБ – усилить роль организации в решении центральноазиатских проблем и несколько укрепить свои позиции в непростом соперничестве с Пекином за лидерство в Шанхайской организации.

Современное состояние ОДКБ
За годы с момента подписания Договора о Коллективной безопасности в 1992 году, государства-участники воплотили идею обеспечения коллективной военной безопасности в создании международной региональной организации, нацеленной на пресечение всего спектра современных угроз – как симметричного, так и асимметричного характера.

Укрепление управленческой структуры, создание на Центральноазиатском направлении деятельности ОДКБ постоянно действующей военной составляющей Организации – Коллективных сил быстрого развертывания - позволили Москве, согласно опубликованной в 2008 году Концепции внешней политики РФ, рассматривать «Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) в качестве ключевого инструмента поддержания стабильности и обеспечения безопасности на пространстве СНГ, делая акцент на адаптации ОДКБ как многофункциональной интеграционной структуры к меняющейся обстановке, на надежном обеспечении способности государств - членов ОДКБ к своевременным и эффективным совместным действиям, на превращении ОДКБ в стержневой институт обеспечения безопасности в зоне ее ответственности»[6].

В соответствии с этим, предполагается отношение России к субрегиональным образованиям и иным структурам без российского участия на пространстве СНГ определять «исходя из оценки их реального вклада в обеспечение добрососедства и стабильности, их готовности на деле учитывать законные российские интересы и уважать уже существующие механизмы сотрудничества, такие как СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, а также Шанхайская организация сотрудничества (ШОС)»[7].

В настоящее время ОДКБ активно совершенствует свою нормативную базу, структуры управления и оперативного реагирования под решение задач адекватного реагирования на современные угрозы военно-политического, природно-техногенного и гуманитарного характера.

Наиболее высокую динамику адаптации к современным угрозам стабильности и безопасности ОДКБ продемонстрировала в 2010-11 годах.

Так, весной 2010 года трагические события, в которые трансформировалась «революция тюльпанов» в Киргизии, наглядно показали, что у ОДКБ фактически нет механизма, который бы позволил организации оперативно реагировать на такие ризисные ситуации[8]. В сжатые сроки такой механизм был создан, все необходимые изменения и дополнения в нормативную базу ОДКБ были внесены.

На декабрьском, 2011 года, саммите ОДКБ было принято принципиально важное решение – о неразмещении на своей территории военных баз третьих стран без общего согласия[9]. Хотя отсутствие общепринятого определения, что именно подпадает под понятие «военная база», оставляет подписантам возможность по-разному идентифицировать некоторые военные объекты, например, двойного или логистического назначения, имеющие функции обучающего или гуманитарного характера и т.д.

Начата работа по согласованию документов, регламентирующих реагирование на угрозы национальной безопасности государств-членов в виде попыток насильственного изменения конституционного строя. С учетом опыта применения в ходе «арабских революций» определенных информационных технологий, были приняты соответствующие решения по обеспечению информационной безопасности.

В 2011 году ряд государств-членов ОДКБ ратифицировали протокол о внесении изменений в регламент ОДКБ касательно отмены принципа принятия решения только в случае достижения консенсуса. С этого момента, если какой-то участник выступает против определенного решения или воздерживается, то лишь освобождается от ответственности за его последствия[10]. Это нововведение делает Организацию ДКБ значительно гибче в вопросах обеспечения безопасности государств-членов.

То, что приоритетными направлениями внешней политики и экономического сотрудничества России все больше становятся отношения с партнерами по СНГ, а реализовываться они будут с опорой на ОДКБ, ярко продемонстрировало игнорирование президентом РФ В.Путиным саммита «Большой восьмерки» в Кэмп-Дэвиде в пользу участия в юбилейном саммите Организации ДКБ и в неформальном саммите СНГ, проведенных в мае 2012 года в Москве.

И, как следствие, отношения России с США и государствами Европы будут очень чувствительны к готовности их военно-политических структур, и, прежде всего, НАТО, к восприятию ОДКБ как равноправной партнерской организации в зоне ее ответственности.


[1] «Независимая газета», 22 мая 1992г. 
[2] 22 июня 2009 года Киргизия и США подписали соглашения, согласно которым авиабаза «Манас» была перепрофилирована в Центр транзитных перевозок.
[3] В 2009 году договор был продлен на 49 лет, с возможным продлением ещё на 25 лет.
[4] 2006 году была переименована в Организацию за демократию и экономическое развитие — ГУАМ (ОДЭР-ГУАМ).
[5] В 2009 году состоялась официальная церемония открытия газопровода Туркменистан-Китай, а в 2010 году - нефтепровода Казахстан-Китай.
[6] Концепция внешней политики российской Федерации, 12 июля 2008 г., http://www.mid.ru/bdomp/ns-sndoc.nsf
[7] Ibid
[8] ОДКБ: комплексный взгляд на безопасность. Интервью с Семериковым В.А., заместителем Генерального секретаря Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), http://www.dkb.gov.ru/d/bza.htm
[9] www.regnum.ru/news/1484812.html , 28 декабря 2011 г.
[10] www.regnum.ru/news/1459434.html, 25.10.2011

Print version
EMAIL
previous ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА И РОССИЯ: НУЖНА ЛИ «ПЕРЕЗАГРУЗКА»? |
Виктор Замятин
«АРАБСКАЯ ВЕСНА» И НИЧЬИ «СУКИНЫ ДЕТИ».
ПАРАДОКСЫ ПОЛИТИКИ РОССИИ И ЗАПАДА НА ФОНЕ БЛИЖНЕВОСТОЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
|
Ярослав Шимов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.