ISSUE 1-2005
INTERVIEW
Томаш Урбанец Александр Куранов
STUDIES
Zdenka Vagnerova Pavel Vitek
RUSSIA AND CIS
Alexander Lengauer Ярослав Шимов Ярослав Шимов  & Павел Вензера
OUR ANALYSES
Ярослав Шимов
REVIEW
Зденка Вагнерова Зденка Вагнерова
APROPOS
Владимир Воронов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND CIS
РОССИЯ И ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИЕ СТРАНЫ СНГ: ЧТО ДАЛЬШЕ, ПОСЛЕ «ОРАНЖЕВОЙ РЕВОЛЮЦИИ»?
By Ярослав Шимов | историк и журналист | Issue 1, 2005

Логика имперского распада
     Политическая драма под названием «Выборы президента Украины» длилась несколько месяцев. С тем, что победа на них Виктора Ющенко стала геополитическим поражением России (которая, впрочем, первая начала рассматривать смену главы соседнего государства прежде всего в геополитическом контексте), согласно и большинство российских аналитиков. Однако тот факт, что Ющенко пришел к власти вопреки желанию восточного соседа, означает не только ослабление влияния России в так называемом «ближнем зарубежье». Речь идет, очевидно, о второй фазе демонтажа «ялтинско-потсдамской» системы, в рамках которой жила Европа в период «холодной войны». Первая его фаза прошла в конце 80-х – начале 90-х гг. и была обусловлена падением коммунистических режимов в странах Центральной и Восточной Европы, в так называемой «внешней империи» советской России. Результатом этой фазы явился выход государств ЦВЕ из сферы влияния СССР и последующий распад самого Советского Союза. Началось постепенное сближение бывших советских сателлитов с Западом, завершившееся в 1999 и 2004 гг. принятием восьми из них (в два этапа) в НАТО и Европейский Союз.
     Происходящее в последние годы на постсоветском пространстве, оставшемся (за исключением стран Балтии) за пределами обоих крупнейших международных организаций западного мира, можно интерпретировать как начало распада «внутренней», или остаточной империи, которой – при некоторых оговорках – даже после распада СССР обладала Россия в «ближнем зарубежье». После терактов 11 сентября 2001 года военные базы США и их союзников появились в бывших советских республиках Средней Азии, которые Москва до того времени считала входящими в сферу своего влияния. В 2002 году началось охлаждение в отношениях России с ее до тех пор самым верным союзником – режимом президента Белоруссии А.Лукашенко. Процесс продолжился в 2003 году, когда президент Молдавии В.Воронин отверг предложенный Россией план урегулирования приднестровского конфликта и произвел резкое изменение во внешней политике Кишинева, переориентировав ее с России на Евросоюз. У Москвы было мало причин для радости и в начале 2004 года, когда президентом Грузии стал лидер «революции роз» М.Саакашвили. Но как самое крупное свое поражение восприняли в Москве «оранжевую революцию» на Украине.
     Подобное изложение недавних событий в СНГ, однако, дает слишком одностороннее представление о происходящем как о продолжении геополитической битвы за влияние на евразийском пространстве между Россией и Западом, в которой Запад побеждает и наступает, а Россия – обороняется и проигрывает. Именно эта интерпретация весьма популярна сейчас в самой России. Достаточно внятно декларируемое стремление Москвы воссоздать в Евразии некое объединение, которое хотя бы отдаленно напоминало о «золотом веке» геополитического могущества Российской империи и СССР, и неудачи, преследующие Россию при реализации этой стратегии, порождают раздражительность и озлобленность, которая все чаще проявляется как в действиях руководства РФ, так и в публикациях российских СМИ на темы «ближнего зарубежья», и в общественных настроениях, которые начинают несколько напоминать «синдром осажденной крепости». Между тем чисто геополитическая версия происходящего на постсоветском пространстве не учитывает некоторые важные аспекты этих процессов. Несомненно, борьба за сферы влияния в СНГ идет, и довольно упорная. У Запада, как и у России, есть в этом регионе свои интересы, которые он стремится отстоять. (История с украинскими выборами, впрочем, показала, что с чисто технологической стороны действия Запада значительно более аккуратны и выверенны, нежели действия России). Но главной причиной постепенного распада «внутренней империи» являются не «козни» США и ЕС и не слабость России, а формирование в бывших республиках СССР национальных государств и современных политических наций.

Эволюция постсоветского национализма
     В первые годы после краха Советского Союза в странах Балтии, на Украине, в Молдавии, Грузии, Армении, отчасти и в Белоруссии произошел подъем этнического национализма. Он был вызван эйфорией, которую у местных элит (возможно, за исключением опять-таки Белоруссии) вызвал крах советского государства и обретение независимости, которую их страны либо не имели вообще никогда, либо утратили в далеком прошлом, либо получили на очень короткий срок после распада царской империи в 1918-21 гг. Хотя национально-освободительные движения в бывшем СССР выдвигали на рубеже 80-х – 90-х гг. главным образом общедемократические лозунги, после прихода к власти их политика приобрела явно националистический характер. (Там, где у власти удержались – или вернулись к ней после небольшого перерыва, как в Грузии, – «перекрасившиеся» представители прежней номенклатуры, ситуация была примерно такой же). Создавались новые идеологии, в учебных заведениях и СМИ «колонизаторский» русский язык более или менее быстро вытеснялся языком «титульных» наций. Фактически именно представители этих наций стали полноправными гражданами новых независимых государств, в то время как этнические меньшинства сталкивались с большими, как в странах Балтии, Центральной Азии и Закавказья, или несколько меньшими, как на Украине и особенно в Белоруссии, проблемами при реализации гражданских прав, формально гарантированных им конституциями их государств.
     Чувствуя, насколько сильно изменилось к худшему их положение, этнические меньшинства выбрали путь либо эмиграции из новых независимых государств (например, отток русскоязычного населения из Центральной Азии, Закавказья и – в меньшей степени – из стран Балтии), либо конфронтации с новыми властями. Так возникли очаги межнациональных конфликтов в Приднестровье, Южной Осетии, Абхазии... Сложившейся ситуацией воспользовалась для реализации своих геополитических интересов Россия. Она поддержала сепаратистские движения в Грузии и Молдавии, фактически встала на сторону Армении и армянского населения Нагорного Карабаха в войне с Азербайджаном, подогревала в середине 90-х сепаратистские настроения в Крыму и т.д. Старый принцип «разделяй и властвуй» был довольно успещно воплощен в жизнь. Московские стратеги не без оснований предполагали, что погрязшие во внешних и внутренних конфликтах соседи по старой привычке обратятся к России как к арбитру и покровителю, что в начале и середине 90-х гг. действительно иногда происходило.
     В течение нескольких лет ситуация, однако, начала меняться. Этнический национализм не принес странам СНГ ни мира, ни благополучия. Он служил разобщающим фактором, ослаблял молодые и бедные государства, делал их заложниками более крупных и сильных соседей – не только России, но и, например, Турции, мечтавшей о расширении сферы своего влияния на Кавказе, или Китая, заметно укрепившего в 90-е годы свои позиции в Центральной Азии. Этнический национализм явно не соответствовал требованиям времени и не мог служить (может быть, за редким исключением немногочисленных моноэтничных стран вроде Армении) основой для создания и укрепления современной демократической государственности. Идею «крови и почвы», лежащую в основе любого этнического национализма, постепенно сменила идея общей судьбы всех граждан данного государства, вне зависимости от их национального происхождения. Именно эту идею, кстати, активно пропагандировал на завершающих стадиях своей предвыборной кампании В.Ющенко – в пику пропаганде его оппонентов, изображавших «оранжевого» кандидата как этнического националиста-«украинизатора», врага русскоязычных жителей юга и востока Украины. Демократические лозунги принесли Ющенко голоса на первый взгляд незначительного (от 4 до 15% в разных регионах) меньшинства «восточников», наличие которого свидетельствует о том, что разделение «восток – запад» на Украине не является ни абсолютным, ни вечным и что постепенное формирование общеукраинского гражданского сознания – задача непростая, но отнюдь не невыполнимая.
     Возникновение политических наций представляет собой фактически европеизацию постсоветского пространства, поскольку именно политические нации, а не этносы, представляют собой основу нынешней Европы. (Последнее, конечно, не означает, что в странах ЕС полностью решена проблема расовой и этнической ненависти и дискриминации). Этот процесс далеко не завершен, но Украина и другие восточноевропейские страны СНГ уже сделали не один шаг в этом направлении. Интересно, кстати, что новые политические нации иногда формируются под властью и при участии государственных деятелей, которые отнюдь не располагают репутацией убежденных демократов. Характерные примеры – президенты Молдавии и Белоруссии, Владимир Воронин и Александр Лукашенко. Первый пришел к власти как лидер пророссийски ориентированных молдавских коммунистов, однако впоследствии совершил поворот на 180 градусов и сегодня является одним из главных «евроэнтузиастов» на постсоветском пространстве. Воронину удалось сгладить межнациональные трения в своей стране, хотя главная проблема – урегулирование приднестровского кризиса – пока остается нерешенной.
     Белорусский случай еще сложнее. Стремление режима А.Лукашенко к максимально тесной интеграции с Россией сменилось после 2002 года явным охлаждением в двусторонних отношениях. Поводом, как известно, послужили разные вгляды А.Лукашенко и В.Путина на характер и темпы российско-белорусского сближения и противоречия по топливному вопросу, вылившиеся в 2003-04 гг. в так называемые «газовые войны». Подлинные причины расхождений между Москвой и Минском, однако, глубже. В Белоруссии возникла социальная модель, сильно отличающаяся от российской (и других постсоветских). Это консервативное общество, не столь разобщенное и диверсифицированное, как в России или на Украине, с одной стороны, не отказалось от многих элементов советского наследия, с другой – избрало менее радикальную по сравнению с российской стратегию экономических реформ, и, наконец, под влиянием всех этих факторов и полученной в 1991 году («за компанию», как доводилось слышать тогда в Минске) независимости обрело собственный облик и консолидировалось как нация – пусть и на иных принципах, чем те, которые пропагандировала 15 лет назад белорусская националистическая оппозиция. Белоруссия – интересный пример того, что не только уже сформировавшиеся нации способны создавать собственные государства, но и наоборот, сам факт государственной независимости способствует формированию политической нации.

Почему Россия «проспала»?
     Удивительная близорукость российской политики в СНГ заключается в том, что все эти процессы у ближайших соседей Москва как бы не заметила, проспала. Восприятие стран СНГ многими представителями российской элиты чрезвычайно статично и не слишком изменилось с тех времен, когда «вся советская земля начиналась от Кремля». (Возможно, это почувствовал и экс-президент Украины Леонид Кучма, чья книга воспоминаний носит название «Украина – это не Россия», словно бы адресованное русским читателям). Москва то и дело обвиняет Запад во вмешательстве во внутренние дела «братских народов», но не замечает того, что сами эти народы – уже не объекты хитроумных комбинаций великих держав, а субъекты сложных политических и социально-экономических процессов, в которых даже США, ЕС и Россия, несмотря на их солидный геополитический вес, – лишь отдельные действующие лица, не более. К тому же выработавшаяся у российского руководства еще в эпоху Бориса Ельцина привычка «автоматически» выступать в качестве лидера всего постсоветского пространства стала анахронизмом – хотя бы потому, что по многим параметрам Россия утратила однозначно доминирующую позицию на этом пространстве. Так, Украина и Белоруссия опередили РФ по темпам экономического роста, а российская доля во внешней торговле многих стран СНГ хоть и остается весьма значительной, но в последние 3-4 года заметно снизилась.
     «Оранжевые» события на Украине предоставили России хорошую возможность сделать выводы из допущенных ошибок и пересмотреть свою стратегию по отношению к «ближнему зарубежью». Дальнейший характер российской политики, а значит, и ситуация на постсоветском пространстве во многом будут зависеть от того, произойдет ли такая переоценка. Поэтому, пытаясь спрогнозировать развитие событий в ближайшем будущем, необходимо учитывать два наиболее вероятных и при этом противоположных сценария. Оптимистический, или прагматический, сценарий предполагает, что Москва начнет исходить из своих реальных возможностей и поймет неизбежность взаимовыгодного партнерства с соседями, способного принести выгоды самой России. Пессимистический, или «идеалистический», сценарий будет реализован в случае, если в российской политике по-прежнему будут преобладать нереалистические оценки собственного потенциала и ситуации в соседних странах.

Что дальше?
1. Украина. Виктор Ющенко и Владимир Путин уже обменялись, как это принято называть на языке дипломатического протокола, «рабочими визитами». Внешне обеими сторонами сделано всё (или почти всё), чтобы сгладить последствия конфликта, связанного с президентскими выборами на Украине и ролью, которую сыграла в тех драматических событиях Москва. Это, однако, не означает полного примирения – слишком уж разные и внешне-, и внутриполитические стратегии у президентов и правительств двух стран. Главный вопрос по-прежнему звучит так: заинтересована ли Россия в реальной нормализации отношений с новыми киевскими властями – или же все примирительные жесты служат камуфляжем для стратегии, направленной на дестабилизацию «оранжевого» режима и его смену пророссийскими силами?
     В случае, если ставка будет сделана на прагматизм, российско-украинское сотрудничество будет развиваться прежде всего в экономической сфере. Киев явно не против такого развития событий, что показала и мартовская встреча президента Ющенко с группой ведущих российских бизнесменов. Очевидно, что солидный приток российских инвестиций в украинскую экономику позволил бы России в определенной мере компенсировать утрату политического влияния в этой стране. Да и подчеркнуто проевропейской ориентации Ющенко был бы создан серьезный «противовес» в виде экономических интересов, крепко связывающих Украину с Россией. (Этот «противовес» существует и сегодня, но недавние политические потрясения привели весь комплекс двусторонних отношений в такое состояние, когда им явно требуется всестороннее упорядочение). Тот факт, что ЕС пока не слишком рвется брать Украину «на буксир» и обещать ей скорое вступление в свои ряды, дает в руки России дополнительные козыри.
     Пессимистический сценарий исходит из того, что главной целью Москвы на украинском направлении будет месть за свое недавнее поражение. В таком случае неизбежна ставка на оппозиционные новым властям силы на востоке и юге Украины, которым Москва будет стремиться оказать всяческую поддержку в преддверии парламентских выборов 2006 года. Несомненно, влияние России в таком случае будет употреблено и на то, чтобы предотвратить возможную отмену политической реформы, одобренной в разгар «оранжевого» кризиса и предусматривающей сокращение полномочий президента (с сентября нынешнего года). Не исключены попытки спровоцировать социальные волнения на Украине, особенно в шахтерских регионах. В руках России остается и такой мощный инструмент, как цены на энергоносители, которые вполне могут использоваться и как средство политического давления – что уже не раз происходило ранее.
     Результатом подобных усилий – в том случае, если они будут осложнены дополнительными негативными факторами, – может быть даже раскол Украины. Это, впрочем, вряд ли является целью Москвы, поскольку создаст крайне нестабильную и непредсказуемую ситуацию на весьма обширном пространстве у юго-западных границ РФ. Скорее всего, впрочем, Россия попытается скомбинировать оба вышеописанных подхода. А именно – примирительные жесты в адрес «оранжевого» Киева и попытки наладить конструктивное экономическое сотрудничество будут сопровождаться «тихой» поддержкой оппозиционных сил и раздуванием межрегиональных противоречий на Украине. Иными словами, путинская Россия попытается вести себя по отношению к ющенковской Украине по принципу, описываемому поговоркой «на то и щука в море, чтоб карась не дремал». «Карасю», несомненно, дремать и не следует.

2. Грузия. Российско-грузинские отношения сегодня еще более напряжены, чем российско-украинские. Главный вопрос и в данном случае касается Москвы: захочет ли она и дальше поддерживать сепаратистские правительства Абхазии и Южной Осетии, или же предпримет попытки наладить нормальные связи с нынешним руководством Грузии? Последнее, однако, означало бы прямую или косвенную поддержку усилий президента Саакашвили по объединению государства и ликвидации сепаратистских режимов. В этом случае, однако, Россия могла бы рассчитывать на роль основного гаранта прав и безопасности абхазского и осетинского меньшинств в рамках объединенной (скорее всего, федеративной) Грузии, а также получила бы возможность экономической экспансии на грузинском рынке – впрочем, небольшом и не слишком привлекательном. Однако традиции российской политики на Кавказе противоречат такому подходу. К тому же массовая раздача российских паспортов жителям Абхазии и Южной Осетии в последние годы создала правовую проблему, разрешить которую России и Грузии будет трудно даже в том случае, если руководство обеих стран будет искренне стремиться к нормализации отношений. Недавнее решение парламента Грузии, поставившее российские военные базы на территории страны вне закона, равно как и неконструктивная позиция России на переговорах о сроках ликвидации этих баз, пока свидетельствуют о том, что события развиваются в направлении, противоположном нормализации.

3. Белоруссия. В настоящее время нет никаких серьезных факторов, свидетельствующих о возможных кардинальных переменах в политике России по отношению к этой стране. Президент Лукашенко не пользуется в Москве большой любовью, однако в Белоруссии нет политиков, способных в ближайшем будущем составить Лукашенко конкуренцию. После выборов на Украине белорусский президент окончательно стал для Кремля «меньшим злом». Появление в Минске какого-либо «белорусского Ющенко» было бы для Москвы злом гораздо большим. Недавние переговоры глав правительств двух стран, после которых (уже не в первый раз) было заявлено о возможном введении в Белоруссии в ближайшее время – на сей раз называется 2006 год – российского рубля, свидетельствуют о том, что Москва намерена предложить Минску «пряник», после того, как в предыдущие годы несколько раз не слишком удачно попыталась применить газовый «кнут». Белоруссия, большинство предприятий которой ориентировано на российский рынок, естественно, не имеет ничего против углубления экономической интеграции – особенно с учетом того, что сближение с другим соседом этой страны, Евросоюзом, блокируется политическими претензиями Запада к режиму А.Лукашенко.

4. Молдавия. После того, как Кишинев в последний момент отверг разработанный Россией план урегулирования конфликта в Приднестровье (предполагавший сохранение российского военного присутствия в регионе на протяжении еще 15 лет), отношения между двумя странами резко ухудшились. Неожиданное превращение президента Воронина из коммуниста, ностальгирующего по Советскому Союзу, в еврокоммуниста, стремящегося в Европейский Союз, не добавило Москве симпатий к Кишиневу. Однако относительно небольшое экономическое и геостратегическое значение Молдавии значительно снижает остроту ее конфликта с Россией, особенно по сравнению с российско-украинскими или российско-грузинскими трениями. Недавние парламентские выборы в Молдавии, на которых снова победили воронинские «еврокоммунисты», и сопровождавшие предвыборную кампанию взаимные выпады российских и молдавских представителей свидетельствуют о том, что Кишинев намерен по-прежнему двигаться курсом «поближе к Европе, подальше от Москвы».
     Соседство «оранжевой» Украины будет лишь способствовать этим устремлениям. Наоборот, сепаратистский режим Приднестровской Молдавской республики (ПМР), львиная доля доходов которого поступает от контрабандных поставок через территорию Украины, попал в достаточно сложную ситуацию, оказавшись между двумя странами, руководство которых ему, мягко говоря, не благоволит. Если Киев вознамерится перейти к активным действиям в отношении ПМР, скоординированным с Кишиневом и международными организациями, в первую очередь ОБСЕ и ЕС, возникнет новый очаг российско-украинской напряженности, обусловленной тем, что Россия является главным покровителем ПМР.
     Итак, судя по всему, Восточную Европу ожидают непростые времена. Развитие ситуации в регионе зависит главным образом от России. Однако на этот раз, в отличие от былых времен, Кремль не решает судьбу соседних стран, поскольку в нынешней ситуации пространство для маневра у этих стран куда шире, чем во времена царей или генсеков. Речь идет главным образом о судьбе самой России, перспективах ее отношений с Европой и Западом и в какой-то мере о будущем проекта европейской интеграции.

Print version
EMAIL
previous FROM THE SOVIET-TYPE FRIENDSHIP TO MARKET
ECONOMY COOPERATION:
Real Nature of Ukrainian-Russian Economic Relations
|
Alexander Lengauer
«НАШИ СУКИНЫ ДЕТИ»
Политика принципов или Realpolitik? Новые события и старая дилемма
|
Ярослав Шимов  & Павел Вензера
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.