Это не простая задача - обсуждать события второй мировой войны с российскими собеседниками. Всегда, когда высказываются некоторые сомнения по поводу тогдашней советской политики или действий Красной Армии, обсуждение, как правило, становится очень эмоциональным. И если Россия движется на волне национализма и истерии, как это происходит сейчас, любой беспристрастный обмен мнениями практически невозможен.
Каждый, кто ставит неприятные вопросы, может быть, в лучшем случае, обвинен в попытке исказить историю, в худшем - будет осужден как сторонник фашизма. Например, Энтони Бивор), автор книги Berlin: The Downfall 1945, сломавший некоторые табу- мог говорить об этом, но это было во времена, когда Россия была не так обидчива, как сегодня ...
Российская аргументация, отвергающая возможные сомнения, основана на бесспорных фактах: числе погибших красноармейцев и Голгофе советских людей. Естественное право науки - спрашивать и сомневаться - пресечено в зародыше во имя величия смерти и человеческой трагедии. Зная это и стараясь не обидеть партнера, каждый очень быстро теряет интерес продолжать дискуссию. Трудно сказать, является такой подход частью российской тактики или реальным выражением чувств, однако, в любом случае, это работает.
Понятно, что информация об ужасном поведении некоторых солдат Красной Армии в Центральной Европе, не может быть приятным чтением для их потомков и защитные реакции начинают работать.,
Аналогичная дискуссия возникает, если поставлен вопрос, что на самом деле Красная Армия принесла в Центральную Европу в 1944-45гг.? Российский ответ, ясное дело: свободу. Взгляд из Центральной Европы – говорит о дорого искупленной свободе (для бывшей Чехословакии) или замене одной оккупации второй, несколько более умеренной (для Польши и Балтийских стран) - встречается российской стороной, по крайней мере, с огорчением.
Такое обсуждение быстро становится очень личным и эмоциональным: Вы хотите сказать, что мой отец, освобождая Польшу, был оккупантом? Да, этот человек, освобождающий Польшу, - бывший в то же время инструментом и жертвой сталинской политики - был и оккупантом, но попробуйте сказать это его сыну в глаза , которые полны слез. В этом случае вам не нужно читать книгу Сэмюэля Хантингтона, чтобы стать свидетелем столкновения цивилизаций.
Интересно, что «оккупантская» тема связана не только с Второй мировой войной. Однажды я был в Киеве, когда мои местные друзья праздновали 23 февраля, День советской армии. Кстати, это было до оккупации Крыма и маневров Путина в других частях Украины, поэтому сложно предположить, что они продолжают праздновать этот день до сих пор. Как бравые солдаты, вспоминали свою службу в армии с гордостью и ностальгией. Один из них, рассказывавший о своей службе в Венгрии, был шокирован, когда я ему сказал, что он был на самом деле оккупантом. Я, который доблестно служил своей родине? Более того, я думаю что венгры нас любили! Eго ответ выражал подлинное изумление.
Мой друг был прав. С его точки зрения он служил честно, и венгерский народ, понимая, что он был всего лишь простым солдатом, не проявлял никаких признаков ненависти к нему. Люди понимали, что он не виноват, но, несмотря на это, он оставался оккупантом для них, так как и солдат вермахта, который здесь тоже честно служил пару десятилетий до этого.
Мы могли бы обсуждать эту тему очень долго. Например, кем был советский солдат в Чехословакии в 1968 году? Один из русских телевизионных каналов пытался убедить нас недавно, что он был желанным гостем, но отзыв, который последовал из Чешской Республики, а также Словакии был несколько другим.
«Оккупантский» вопрос кажется вызовом не только для России. В течение многих веков граждане ряда государств оказывались в роли доблесно служивших воинов/оккупантов, но эти заметки написаны для Русского вопроса, поэтому именно Россия находится в фокусе. Однако это не единственная причина, потому что эта тема стала снова очень актуальна в путинской России.
После Приднестровья и Грузии российский солдат/оккупант достиг территории Украины. Сначала он занял Крым, теперь борется в Донбассе. Он тоже, наверное, считает, что он честно служит, и идея, что он оккупант, вряд ли приходит ему на ум. От возможных сомнений его защищает российская пропаганда: он освободитель и патриот. Большинство украинцев другого мнения. И снова возникает историческое непонимание. Кроме всего прочего, я уверен, что мой украинский друг сейчас также лучше понимает некоторые нюансы.
Для российских солдат, сражающихся в Украине, ситуация может быть еще сложнее, так как они должны рассматривать еще третий вариант. Когда они попадают в плен на территории Украины, их родина делает вид, что их не знает. Кстати, Путин применяет старые методы Сталина.
Они не наши солдаты, заявляют чиновники Путина с лицами игроков в покер. Если мы бы им верили, попавшие в плен мужчины не были бы уже ни солдатами, ни оккупантами, а террористами. Нет сомнения, что эта работа еще менее благородная чем работа оккупанта, и ответ на вопрос, что же ты делал в Украине, станет более сложным, чем в случае обычного оккупанта.
Так что еще один раз: кто оккупант?
