Russkiivopros
No-2013/4
Author: Богдан Олексюк

ВОЛЫНЬ 1943 ГОДА – БРЕМЯ ИСТОРИИ ДЛЯ ПОЛЯКОВ И ДЛЯ УКРАИНЦЕВ

Этническая чистка или геноцид
Одним из главных событий 2013 года и для Украины, и для Польши стало семидесятилетие кровавого украинско-польского конфликта на Волыни и в Галичине.

Польско-украинский диалог вокруг сложных проблем прошлого длится практически со времени обретения обеими странами полной суверенности и имеет значительные достижения, несмотря на то, что по обе стороны границы существуют силы, желающие поставить их под сомнение. Однако в последнее время диалог вокруг оценки антипольской акции ОУН и УПА не только замедлился, но даже явно повернул вспять. Перефразируя слова Чеслава Милоша из «Диалога о Вильнюсе» с Томасом Венцловой, в появившейся идеологической пустоте национализм, что в Польше, что в Украине снова возвращается на протоптанные тропы, поскольку в истории каждой страны существуют повторяемые примеры. Семидесятилетие Волынской трагедии было использовано для политической борьбы внутри каждой из стран.

Совместных государственных мероприятий Польши и Украины в этом году не было. Посол Украины не прибыл на открытие в Варшаве президентом Коморовским памятника польским жертвам. А в Луцке и Киселине, куда приехал президент Коморовский, Украина была представлена лишь вице-премьером. Несмотря на обещания, не было принято ни совместного постановления обоих парламентов, ни даже совместной декларации президентов. Таким образом, по сравнению с 2003 годом, когда президенты Квасьневский и Кучма вместе открыли памятник польским жертвам в Павловке (Порицке), а парламенты обеих стран приняли совместное постановление, видим явный регресс.

Исторически сложность трактовки Волынской трагедии в том, что каждая сторона считала себя жертвой, а свои действия – ответными, и потому оправданными. Для аргументации своей позиции каждая сторона выбирала свой отрезок истории. И делается это поныне. Однако, как замечает Мирослав Маринович, формула «ответной акции» не снимает моральной ответственности, поскольку месть не имеет христианской легитимности. Это - логика в рамках закона «кровь за кровь». Больше того, статус жертвы не дает право обвинять. Моральная ответственность жертвы в том, что только она в состоянии простить, ведь преступник не может этого сделать по определению. Все это касается в равной мере и поляков, и украинцев.

Уже само определение – Волынская трагедия или Волынская резня – демонстрирует позицию говорящего. А основная дискуссия среди польских политиков в этом году велась вокруг квалификации преступления - как этническая чистка или как геноцид. Заметим, что довольно точное определение дается в документах СБ ОУН – «Акция истребления поляков».

Большинство украинцев, принимающих участие в дискуссиях, не желают признавать Волынскую трагедию геноцидом, чего ожидает от них большинство поляков. В то же время, большинство польских участников дискуссии не желают просить прощения за акты мести, чего от них ожидает большинство украинцев. Историк Ярослав Грицак считает, что украинцам следует признать Волынскую резню геноцидом, либо акцией с признаками геноцида, а полякам также следует признать, что акты мести украинцам имели геноцидный характер.

Память о тех событиях поныне жива и в Польше, и в Западной Украине. И хотя на поверхности, в повседневных контактах между поляками и украинцами эта больная тема почти не затрагивается, в глубине она останется важным фактором, формирующим отношения между двумя народами.

Конечно, взгляды на причины конфликта, определение его виновников и отношение к тем событиям современников – разные, и не только по разные стороны границы. Эти взгляды значительно отличаются и в самих странах, о чем свидетельствуют горячие дискуссии в различных сферах общества, в СМИ и в парламенте каждой страны. 

Рассмотрим, как изменились эти взгляды за последнее время и каковы сегодня позиции интеллектуалов и моральных авторитетов в Польше и в Украине относительно самых печальных страниц общей истории.

Со стороны поляков
В последние годы наблюдалось падение интереса к украинской политике со стороны польской общественности. С одной стороны, это можно объяснить разочарованием политикой украинской власти после оранжевой революции. С другой стороны, поляки, реализовав основные задания своей внешней политики – безопасность (благодаря членству в НАТО) и модернизация (благодаря членству в ЕС) – сконцентрировали усилия на собственном развитии. Все большее распространение получал тезис о преувеличении значения Украины в польской заграничной политике.

К рассмотрению Волынской трагедии в последнее время большинство польских историков подходят избирательно, стараясь утвердить польскую национальную картину событий. Так, внешне придерживаясь правил объективного дискурса, они применяют избирательную периодизацию, обычно начиная рассмотрение с 1943 года. При этом почти не упоминается о периоде 1938-1944 гг., когда формировался базис украинского противостояния. Найти на польском языке книгу об уничтожении украинцев на Холмщине с 1940 по 1946 гг., либо о действиях Армии Крайовой и крестьянских батальонов против украинцев практически невозможно. Неудивительно, что в польском публичном дискурсе этих тем не существует.

Знаменательно, что в 90-е годы Польша признала ветеранами поляков, служивших в истребительных батальонах НКВД. До сего времени никто не ставит вопрос о том, сколько крови мирных украинцев было на их руках, поскольку считается, что они защищали поляков от УПА, и этого достаточно. Сегодня трудно сказать, насколько они защищали польское население, а насколько провоцировали УПА к дальнейшим действиям.

Когда тематика межнационального противостояния освещается в СМИ, журналисты обычно дают слово только польским участникам событий. Однако описания страданий украинцев и зверств со стороны поляков просачиваются очень редко. Такая явная избирательность, конечно, не способствует формированию у поляков объективного взгляда на события тех лет.

В Польше широко употребляется словосочетание «банды УПА», тогда как участников польских формирований, которые жестоко убивали украинских женщин, детей и стариков, никто не осмеливается называть бандитами. Ведь они защищали поляков от украинских националистов, подчеркивает в статье «Волинський постмодернізм» Марко Смеречинский.[1]

Но главной проблемой польской стороны, очевидно, является непонимание современного украинского контекста. От украинцев требуется ведение диалога исключительно по польским правилам, что предусматривает не только полное покаяние, но и безапелляционное осуждение националистов из ОУН и УПА как виновников преступления. Нет понимания того, что тема польских жертв в украинском обществе не является достаточно известной и весомой по сравнению с другими трагедиями новой истории. Но она используется в жестокой политической борьбе на пользу пророссийским силам.

Важной вехой в польско-украинском диалоге явилась статья Мирослава Чеха «Как Москва открыла врата ада на Волыни».[2] Она опровергала утверждения некоторых польских полемистов о ненужности дальнейших исторических исследований: дескать, «мы знаем, как это все происходило». Ведь, даже если бы историки и установили все факты прошлого (что в принципе невозможно), актуальным останется   аспект, о котором напоминал Папа Бенедикт XVI в энциклике «Caritas in Veritae»: как нет любви без правды, так нет и правды без любви.  

Об этом пишет Мирослав Маринович в статье «Іще раз про бальзам прощення – дарованого й отриманого»: «В возложении исключительной и единоличной вины на украинский народ нет ни правды, ни любви. Как нет ни правды, ни любви в том, когда чья-то душа отчаивается надсмертью невинного ребенка своего рода, однако считает смерть невинного ребенка другого рода оправданной и заслуженной. Это серьезный сбой христианского чувства – и национальные интересы здесь ни  к чему. Думать есть о чем и украинцам и полякам».[3]

В ходе дискуссии относительно определения антипольских акций на Волыни как геноцид или как этническая чистка, профессор Клаус Бахман заметил, что, во-первых, государство, несущее ответственность за геноцид, это - не Украина (тогда она не была государством), а Германия. Хотя, конечно, это не снимает вины с украинских исполнителей. Во-вторых, использование определения «геноцид» к событиям прошлого он считает рискованным и для Польши, поскольку геноцидом был не только террор УПА на Волыни, но и операция «Висла», хотя она привела к значительно меньшему количеству жертв.

Аналогичную аргументацию представил депутатам польского парламента накануне голосования по резолюции о годовщине Волынского преступления министр иностранных дел Радослав Сикорский. Однако 20 июня Сенат принял постановление, в котором волынское преступление названо «этнической чисткой, носящей признаки геноцида». В то же время, в документе подчеркивается необходимость примирения с Украиной.

Постановление Сената, название которого «В 70-ю годовщину Волынского Преступления», напоминает, что 9 февраля 1943 года с нападения УПА на село Паросля Первая на Волыни «началась жестокаяакция физического истребления поляков, которая велась бандеровской фракцией Организации Украинских Националистов и Украинской Повстанческой Армией»[4]. В нем также указано отвечающее оценкам Института Национальной Памяти Польши число около 100 тыс. убитых поляков: мужчин, женщин, детей и стариков.

По оценке сенаторов, исторически-юридическая квалификация событий «этническая чистка, носящая признаки геноцида» свидетельствует об организованном и массовом характере преступлений УПА, а также о сопутствующей им жестокости. В документе упоминается также и о событиях, которыми Польша не может гордиться в истории польско-украинских отношений. В частности, это случаи польских ответных акций украинцам в 1943-1945 гг. Постановление не было принято единогласно. За него проголосовало 55 сенаторов, 20 было против, 10 воздержалось.

После голосования премьер-министр Польши Дональд Туск заметил, что согласно с определением геноцида ООН, украинцы по аналогии могут классифицировать и акцию «Висла». И в самом деле, вскоре партия «Свобода» подала проект постановления Верховной Рады «О почтении жертв депортаций и этнических чисток с признаками геноцида (к 70-летию начала депортаций украинцев Польской Народной Республикой 1944-1951 гг.)»[5]. Причем юридические последствия такого документа могут быть другими. Ведь, в отличие от геноцида поляков на Волыни, где ответственным государством является Германия, за операцию «Висла» полную ответственность несет Польская республика со всеми вытекающими последствиями. А это материальная и моральная компенсация, а также судебное наказание виновных.

Участие в операции «Висла» сегодня квалифицировано в законе о ветеранах как борьба с УПА. Если же ее признать геноцидом, то все, кто брал в ней участие, должны быть привлечены к ответственности за участие в преступлении, которое  не имеет срока давности, и должны быть лишены каких-либо прав. Однако, какая политическая сила в Польше отважится на такой шаг? И какой будет реакция общественности после таких действий? Ведь подымется всеобщее негодование, что это попытка наказать тех, кто «защищал поляков от убийц из УПА», замечает в дискуссии журнала «Ї» Мирослав Чех[6].

Для польских правых и Народной партии определение «геноцид» в резолюции Сената и Сейма означало сказать правду, сохранить память о жертвах и выразить почтение родственникам жертв. А если кто-либо, как президент Бронислав Коморовский и партия Гражданская платформа, не использовал такого определения, то это означало, что они – на стороне убийц и не являются патриотами.

Часть  кресовых организаций, во главе со священником Тадеушем Исаковичем-Залески заявляют, что объектом их критики является только интегральный национализм, но дело в том, что для этой среды чуть ли не каждый украинец является националистом.

Несмотря на протесты Объединения украинцев в Польше, в июле 2013 в польском селе Радымно кресовымиорганизациями была организована инсценировка кровавой резни 1943 года. Убийство польских семей косами, вилами и топорами, разорение опустевших домов, а потом их поджог – так выглядела реконструкция нападения УПА на село в Подкарпатском воеводстве. Идея реконструкции вызвала острые споры в польском обществе. Ее поддержали круги кресовьян, украинское меньшинство протестовало. Мнения политиков разделились.

Эти противостояния могут возобновиться с новой силой в 2014 году, поскольку, по сообщению газеты Rzeczpospolita[7], кресовые организации готовятся к очередной годовщине убийств на Крессахи запланировали еще одну реконструкцию нападения УПА на польское село. В июне в селе Волув Нижне-Силезского воеводства должна состояться инсценировка уничтожения в феврале 1944 года села Гута Пенацка. По утвердившемуся в Польше мнению, село Гута Пенацка в Бродовском районе Львовской области было уничтожено в феврале 1944 года частью украинской дивизии «Галичина». И хотя источники из архивов Украины и Польши свидетельствуют, что в то время на  этой территории не действовало ни одно из подразделений дивизии добровольцев СС «Галичина», а карательная операция, во время которой было убито несколько сотен польских жителей Гуты Пенацкой, была, по-видимому, проведена нацистскими полицейскими подразделениями, переубедить польскую сторону не удалось.

Председатель Объединения украинцев в Польше Петр Тыма предупреждает, что такая инсценировка может вызвать агрессию: «Не стоит быть большим специалистом по вопросам общественного поведения, чтобы сориентироваться, что может случиться, когда мы запустим такие эмоции. Особенно, когда организаторы стараются доказать, что это была невиданная жестокость в мировом масштабе, а виновата только одна сторона»[8].

Упомянутый священник Тадеуш Исакович-Залески заявил, что годовщины очередных злодеяний УПА будут отмечаться на протяжении всего 2014 года в разных городах Польши. Однако по словам советника президента Бронислава Коморовского профессора Томаша Наленча, они не будут сопровождаться государственными мероприятиями. Что касается реконструкции в Волове, то Томаш Наленч заметил, что надо стремиться к увековечиванию памяти исторических событий, однако без создания стен, разделяющих поляков с украинцами.

Со стороны украинцев
В Украине стало явной неожиданностью желание польского общества в 70-ю годовщину кровавых событий на Волыни еще раз их осмыслить и квалифицировать. Ведь после заявлений президентов Кучмы и Квасьневского, парламентов обеих стран, а также совместных мероприятий, проведенных десятилетие назад, политики считали эту тему исчерпанной.

Украинская сторона восприняла польскую активность как внешнеполитическую проблему, способную навредитьреализации национального интереса, который заключается в том, чтобы Польша оставалась адвокатом Украины в Евросоюзе. Это было особенно важным накануне предстоящего подписания Соглашения об Ассоциации Украины с ЕС, считает бывший директор Национального института стратегических исследований Юрий Рубан. Однако власть решила локализовать проблему, оставив ее решение дипломатам, о чем свидетельствует протокол участия украинских должностных лиц в траурных мероприятиях.

Но сами политики и дипломаты не в силах решить вопрос взаимопонимания и примирения между польским и украинским народами. А в последние годы в его решении явно наступила пауза, которой и воспользовались польские крайне правые и кресовые организации.

Вынужденная реагировать на обвинения в геноциде, украинская сторона так и не выработала единой позиции. Как и в прошлые годы, она оказалась неготовой к дискуссии, поэтому ее основной стратегией стало отбиваться от польских атак. Одни полемисты считали, что нужно разъяснить польской стороне ее неправоту. Дескать, открытие архивов СБУ позволяет рассматривать массовые убийства людей не как преступление, а как эпизод в ряду украинско-польских воен. Другие искали правильные слова в обращениях к польской стороне, придавая главное значение риторике.

Многие же были убеждены в том, что историю нужно оставить историкам. И пока историки не докопаются до истины, политикам и обычным гражданам рассуждать на эту тему нечего. Они забывают о том, что Европа со второй половины ХХ века переосмысливает свою историю, и термины «преодоление прошлого», «проработка прошлого» стали здесь общепринятыми. Ведь без опыта прошлого мы не можем оценить настоящее, а это чревато блужданием среди мифов и повторением уроков прошлого.

Юрий Рубан подчеркивает, что в Украине принято считать, будто прорабатывать прошлое нет надобности, поскольку мы – нация с чистой совестью, мы всегда были благородными рыцарями. А вся сложность украинского прошлого и настоящего заключается в борьбе с происками Москвы/оккупантов/совков, либо с интригами Запада/бандеровцев/националистов[9].

Однако если национальным интересом Украины является европейская интеграция, то составляющей этой интеграции является интеграция в европейское поле памяти. Это поле создано для взаимопонимания и примирения как внутри стран, так и за их пределами. Поэтому в польско-украинских взаимоотношениях важно использовать европейский опыт. Также как и в украинско-украинских.

Усвоение европейской системы исторических координат необходимо для квалификации преступлений прошлого. И пока украинское общество не проработает в таком понимании свою историю, она будет разделять его. Но возможно ли примирение с разделенным обществом? Ведь примирение с одной его частью будет восприниматься другой частью  как внешняя поддержка оппонента.

Таким образом, формированием украинской политики в этом направлении никто не занимался. А отсутствие ответственной политики сказывается негативными последствиями и для демократии, и для экономического развития, и для европейской интеграции.

Дискуссия вокруг темы Волынской трагедии показала, как мало украинцы знают свою историю. Понятно, что в советские времена эта тема была запрещена, как были фактически запрещены и другие темы, связанные с деятельностью ОУН и УПА. Однако те другие темы давно раскрыты, имеется множество публикаций с воспоминаниями участников и очевидцев героической борьбы за самостоятельность Украины. А вот Волынская трагедия замалчивалась даже в западных областях, на территории которых происходили кровавые конфликты.

Для жителей же Центральной и Восточной Украины эти события довольно далеки и малоизвестны. Поэтому ожидать от них искреннего покаяния за то, к чему ни они, ни их родственники не имели отношения – несколько странно. Например, многие из них не понимают, что же делали поляки на украинских землях? Ведь то, что современная граница Украины и Польши – только результат договоренности Сталина и Гитлера, утвержденной секретным протоколом пакта Молотова – Риббентропа, знают далеко не все.

Слабое, либо извращенное мифами пропаганды знание истории, а также разобщенность украинского общества – вот основные причины того, что выработать единую позицию по этому, и по многим другим важным вопросам возможно далеко не всегда. Когда же в игру вступают еще и политические интересы, все не только усложняется, но иногда даже доводится до абсурда.

Только так можно объяснить обращение части украинских парламентариев из Партии регионов и коммунистов к польскому Сейму, в котором они предложили признать геноцидом убийства украинскими националистами поляков в 1943 году. Эти партии традиционно прославляют историю Советского Союза и осуждают боевиков ОУН и УПА. И это не первый случай сотрудничества политиков Партии регионов и коммунистов с польскими кресовымиорганизациями. Так, весной 2010 года в Украинском доме в Киеве ими была организована выставка «Волынская резня: польские и еврейские жертвы ОУН-УПА», которая историками была подвергнута резкой критике. Похоже, не обошлось здесь и без «кукловодов» из Кремля.

В Украине это обращение украинских депутатов к польскому Сейму большинство общественных деятелей и интеллектуалов оценили крайне негативно. А экс-президент Леонид Кравчук прямо назвал их предателями.

Но, с другой стороны, приверженцы национального лагеря будто бы не понимают, что примирение путем осуждения ксенофобии и антисемитизма – европейский тренд, который невозможно обойти какими-то отговорками в стиле «мы были на своей земле» или «все это провокации Москвы». Нужно услышать аргументы польской стороны. Ведь в период противостояния по разным оценкам погибло от нескольких десятков до более ста тысяч поляков, а также приблизительно двадцать тысяч украинцев. Причем, что важно, основная масса жертв – мирные жители. У поляков есть свидетели тех событий, задокументированная память, потомки жертв и их организации. Поэтому не удивительно, что в польском обществе существует огромный запрос на символические жесты со стороны украинцев.

Вместе с тем, важно, чтобы украинские историки без эмоций представили свои аргументы – документы и факты. Ведь ныне большинство изданных в Украине публикаций на тему противостояния – поверхностные и тенденциозные, которые не могут быть использованы в полемике. А на многие вопросы ответы пока не найдены. Откуда такая жестокость украинской стороны? Какой была степень вхождения в структуры украинского подполья советских и других спецслужб? Были ли у руководителей ОУН(б) альтернативные концепции решения национального вопроса на Волыни? Пока украинские историки обходят эти вопросы.

Сваливание вины на агентуру, на крестьян и другие оправдания сегодня уже никого не убеждают. Это просто уход от ответственности за причиненное зло конкретным людям. Серьезный же диалог предусматривает глубокий исторический анализ, и другого пути, кроме диалога, здесь нет.

Одним из тезисов украинской стороны, звучащим при обсуждении причин Волынской трагедии, является объяснение, что украинское население Волыни долго терпело издевательство со стороны этнических поляков, и при первой же возможности народный гнев вышел наружу. Правда, остается непонятным, почему же это случилось в 1943 году, когда Республики Польша уже не существовало более трех лет. Трудно поверить, что после террора «первых советов» (1939-1941 гг.) и ужасов гитлеровской оккупации волынские крестьяне вдруг вспомнили старые обиды польской власти и решили отомстить. Причем, не польским помещикам или сотрудникам полиции, а своим соседям, живущим рядом с ними задолго до основания польского междувоенного государства.

Такие аргументы опровергаются воспоминаниями украинских свидетелей тех событий. Большинство из них говорят о мирных и добрососедских отношениях между украинскими и польскими жителями вплоть до массовых акций истребления поляков, которые начались в июле 1943 года. Но Волынь – это пограничная территория, где переплетались, а иногда и конфликтовали разные цивилизации, религиозно-этнические общности, за контроль над которыми боролись сразу несколько имперских центров. И эту борьбу дополняла конкуренция местных национализмов. В такой ситуации, как считает Ярослав Грицак, укротить и контролировать пограничную территорию можно было только через серию социальных и этнических геноцидов.

Известно, что в очистке территории Волыни от поляков было заинтересовано радикальное крыло ОУН(б). А сами акции совпадают во времени с его попыткой установить над Волынью максимальный контроль. Жертвами ОУН(б) тогда стали не только этнические поляки, но и украинские националисты – мельниковцы и бульбовцы. Поэтому не стоит перекладывать ответственность за спланированные действия отдельных идеологов из ОУН на все украинское население Волыни.

Историк Тимоти Снайдер в книге «Кровавые земли»[10] показал связь между Волынской трагедией и Холокостом волынских евреев, который произошел на несколько месяцев раньше. Во-первых, Холокост сильно обесценил и без того не очень высокое представление о стоимости человеческой жизни. Во-вторых, некоторое число людей из украинских полицаев имели опыт массовых экзекуций евреев и после перехода в лес, к отрядам УПА, могли использовать этот опыт для истребления польского мирного населения. 

Однако, в последнее время, тон публичной дискуссии в Украине начали задавать историки, по мнению которых на Волыни и в Восточной Галичине во время Второй мировой войны не случилось ничего исключительного: обычный польско-украинский конфликт, во время которого гибли также невинные жертвы. Такими тезисами они возвращают дискуссию на несколько десятилетий назад. Такая позиция, полностью игнорирующая совместные наработки польских и украинских историков, является неприемлемой для польской стороны. Эту ситуацию хорошо подытожил Мирослав Чех: если дальше идти этим путем, украинские историки «и не заметят, когда с ними никто не будет дискутировать ни на какие темы.»[11]

Оценка антипольской акции ОУН и УПА из очевидных причин важна для поляков, но также она имеет свой внутренний украинский контекст, считает Богумила Бердыховска.[12] По ее мнению, украинцы должны сегодня сформулировать свое отношение к этой акции в первую очередь для того, чтобы продемонстрировать, что из освободительной традиции они принимают, а что стремятся четко отбросить.

Тем временем, народные депутаты от партии «Свобода» подготовили и зарегистрировали проект постановления Верховной Рады «О почтении жертв депортаций и этнических чисток с признаками геноцида (к 70-летию начала депортаций украинцев Польской Народной Республикой 1944-1951 гг.)»[13]. Это выглядит как ответ украинских националистов на резолюции польского Сейма и Сената. Однако следует заметить, что здесь речь идет о насильственном переселении 700 тыс. украинцев из их этнических земель в составе ПНР, которое является одной из самых трагических страниц новейшей истории Украины.

Слово Церквей
Начало диалога церквей в вопросе 70-летия украинско-польского конфликта было довольно неудачным. В начале 2013 года Митрополит Львовский Римско-Католической Церкви в Украине Мечислав Мокшицкий отказался подписать предварительно согласованный вариант общего послания относительно Волынской трагедии 1943 года с иерархией Украинской Греко-Католической Церкви.

Но уже 11 марта Синод епископов УГКЦ опубликовал от своего имени заявление, которое должно было быть общим. В нем были такие важные слова: «Перед лицом Воплощенной Любви мы не можем не стоять с горьким чувством вины и раскаяния, поскольку взаимной вражде вплоть до пролития братской крови нет оправдания»[14].

А 29 марта с обращением выступил Патриарх Киевский и всей Украины Филарет, который, в частности, сказал: «От имени Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата, от себя лично  обращаюсь к братьям полякам, свидетельствуя: мы прощаем и просим вас о прощении»[15].

В начале же апреля был создан Гражданский комитет «Примирение между народами», в который вошли авторитетные религиозные и общественные деятели. В обращении Комитета к польскому и украинскому народам говорилось: «Выражаем свое искреннее сострадание нашим современникам-полякам, потомкам тех, кто погиб или пострадал тогда от рук украинцев, так же, как и потомкам украинцев, погибшим или пострадавшим от рук поляков…»[16]

Со своим словом выступил и Волынский совет Церквей, призывая и поляков, и украинцев к взаимному прощению. Важно, что этот документ подписал также и иерарх Римско-Католической Церкви в Украине епископ Станислав Широкорадюк.

6 и 7 июля при участии польских и украинских интеллектуалов, общественных деятелей и политиков, а также местного населения прошли молитвы в Павловке/Порицке (Украина) и в Сагрине (Польша). Эти богослужения были экуменическими, по жертвам польским и по жертвам украинским.

А 14 июля в Луцке и Киселине вместе с польским президентом Брониславом Коморовским молились иерархи Римско-Католической, Православной и Греко-Католической Церквей.

27 июня Глава УГКЦ Патриарх Святослав Шевчук возглавил молитву в украинском Греко-католическом храме Варшавы по жертвам Волынской трагедии 1943 года, что вызвало широкий резонанс и позитивные отклики как в польском, так и в украинском обществе. «Примирение, задекларированное Церквями, должно дойти к сознанию, совести и к сердцу каждого украинца и каждого поляка»[17], подчеркнул Патриарх Святослав.

Свое почтение погибшим на Волыни выразил и Папа Франциск: «Вверяю Божьему милосердию души жертв, а для их народов прошу благодати глубокого примирения и спокойного будущего в надежде и искреннем сотрудничестве в совместном строительстве Божьего царства»[18].

Но тогда, в 1943-м, война открыла «врата ада», и насилие начали воспринимать как что-то неизбежное. Митрополит Шептицкий хорошо это понимал и предостерегал в Пастырском письме к духовенству и верным: «Не дайте себя подговорить людям, которые деяния супротив заповеди Господней представляют Вам как неизбежность». И дальше: «Мы даже были свидетелями страшных убийств, содеянных молодыми людьми, возможно, из добрых намерений, но с губительными последствиями для нации. (…) Уже несколько раз я предостерегал всех верных от ужасных последствий несоблюдения V заповеди Божьей, которой запрещено убийство людей. Не раз я предостерегал перед всеми теми страстями, которые открывают перед человеком дорогу к преступлению, которое навлекает на душу проклятие Небес, а на тело налагает пятно невинно пролитой крови, пятно, которое не сотрет никакое искупление. Я предостерегал перед злобой, перед национальной ненавистью, перед партийными раздорами, перед жаждой мести врагам»[19].

Но, по-видимому, было слишком поздно, маховик злодеяний был уже запущен, и в политической борьбе больше не осталось никаких моральных предохранителей. По словам Мирослава Чеха, «возвращение УПА к гайдамацкой традиции было моральным падением и крахом политического мышления»[20].

Формула примирения
Конечно, история не знает сослагательного наклонения. Но если, все же, задаться вопросом, была ли возможность в 1943 году предотвратить трагедию, ответ будет позитивным. Анализ историками позиций обеих сторон наводит на мысль об ответственности лидеров обоих подпольных движений и руководителей польского эмиграционного правительства за дальнейшее развитие событий.

К сожалению, сегодня в своих искренних ожиданиях покаяния со стороны украинцев поляки принимают статус жертвы и не воспринимают аналогичной логики другой стороны.

«Правда не может быть односторонней, - говорит Иван Васюнык, член гражданского комитета «Примирение между народами». - Не может одно зло быть большим, а другое – «ответное» - меньшим. Не могут быть те, которые убивали с одной стороны – бандитами, а с другой, которые также уничтожали людей – героями… Ныне война идет в человеческих душах. Между добром и злом, между правдой и кривдой, между ненавистью и прощением»[21].

Прощенной же вина является не тогда, когда совершаются ритуальные акции в очередные годовщины трагедии, а тогда, когда люди перестают жить старой болью, отдавая историю Богу. Без искреннего же покаяния и искреннего прощения известная формула примирения превращается в бутафорию.

Есть ли альтернатива примирению? Есть, но от нее еще в 2005 году предостерегал польский архиепископ Йозеф Михалик, говоря, что если писать историю народов ненавистью и смертью, то такое общество становится цивилизацией смерти, зовущей к отмщению: пролитая кровь будет требовать крови. Поэтому милосердие является всегда лучшим путем, дающим перспективу начать сначала.

Могут ли украинцы говорить сегодня о европейских ценностях, правах человека, и, при этом, считать героическим массовое уничтожение гражданского населения? Очевидно, что борьба за независимость Украины – прекрасная цель. Но можно ли сформировать цивилизованное общество на преступных средствах достижения прекрасных идеалов? Здесь есть о чем задуматься и что переосмыслить.

Когда новое поколение политиков ради своей избирательной победы или удержания власти готовы идти на заострение конфликтов, когда они стараются убедить нас, что война – это что-то красивое и героическое, а компромисс – позор и предательство, мы должны развивать и укреплять свой антигеноцидный иммунитет, - подчеркивает Ярослав Грицак. Применяя общую формулу примирения «Просим прощения и прощаем», на которой строилась послевоенная Европа, следует понимать, что примирение не может осуществляться за счет унижения национального достоинства какого-либо народа. И признание общей причастности к геноцидам помогает это достоинство уберечь: никто из нас ни лучше, ни хуже.

Как выйти из спирали борьбы памятей в польско-украинских отношениях? По мнению Мирослава Чеха, прежде всего, надо признать, что каждый из народов должен проделать должную работу самостоятельно. Украинцы – свою, поляки – свою. «Следует согласиться, что за последние двадцать лет мы построили крепкий фундамент взаимоотношений, что в этом году наиболее полно показали наши Церкви. И на этом фундаменте нужно строить общее будущее»[22].  


[1] Український журнал, No 5-6, 2013, Прага. http://ukrzurnal.eu/pdf/uz_2013_03.pdf
[2] Jak Moskwa rozpętała piekło na Wołyniu. Gazeta wyborcza, 8.03.2013. http://wyborcza.pl/magazyn/1,131838,13531059,Jak_Moskwa_rozpetala_pieklo_na_Wolyniu.html, www.ji.lviv.ua/n74texts/Chech_Yak_Moskva_vidkryla_bramu.htm
[3] Волинь 1943: сімдесята річниця злочину. Київ 2013. http://www.polinst.kiev.ua/storage/3_kw.2012/wolyn.pdf
[4] http://wpolityce.pl/wydarzenia/56266-senat-przyjal-uchwale-w-70-rocznice-zbrodni-wolynskiej-czystki-etnicznej-noszacej-znamiona-ludobojstwa
[5] http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=47965
[6] Журнал „Ї”, дискусії 2013 року. www.ji-magazine.lviv.ua/anons2013/Chech_Pislya_svyatkuvannya_70_Volyni.htm
[7] Rzeczpospolita, 13.11.2013 www.rp.pl/artykul/1064263.html
[8] Rzeczpospolita, 13.11.2013 www.rp.pl/artykul/1064263.html
[9] Історична правда, 27.08.2013 www.istpravda.com.ua/columns/2013/08/27/135220/
[10] Тимоті Снайдер, Криваві землі / Переклад з англ. Миколи Климчука і Павла Грицака. Київ, 2011.
[11] Газета Выборча», 17-18.03.2012.
[12] Журнал «Ї», №74, 2013.
[13] http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=47965
[14] http://risu.org.ua/ua/index/resourses/church_doc/ugcc_doc/51561/
[15] http://www.cerkva.info/uk/patrposlannia/3267-zvernennya-patriarha-27-03-2013.html
[16] http://1-12.org.ua/2013/04/03/1761, http://1-12.org.ua/2013/04/03/1777
[17] http://risu.org.ua/ua/index/all_news/ukraine_and_world/international_relations/52788
[18] http://risu.org.ua/ua/index/all_news/ukraine_and_world/international_relations/52950/
[19] Волинь 1943: сімдесята річниця злочину. Київ 2013.
www.polinst.kiev.ua/storage/3_kw.2012/wolyn.pdf
[20] Jak Moskwa rozpętała piekło na Wołyniu. Gazeta wyborcza, 8.03.2013. http://wyborcza.pl/magazyn/1,131838,13531059,Jak_Moskwa_rozpetala_pieklo_na_Wolyniu.html
http://www.ji.lviv.ua/n74texts/Chech_Yak_Moskva_vidkryla_bramu.htm
[21] Волинь: спільний біль за минуле і тривога за майбутнє. Історична правда, 9.07.2013
www.istpravda.com.ua/columns/2013/07/9/129608/
[22] Журнал „Ї”, дискусії 2013 року.
www.ji-agazine.lviv.ua/anons2013/Chech_Pislya_svyatkuvannya_70_Volyni.htm