Bсе три государства Южного Кавказа – Азербайджан, Армения и Грузия - установили официальные двусторонние отношения с Европейским Союзом подписанием в 1996 году Договоров о партнерстве и сотрудничестве. На их основе, в ноябре 2006 года, в рамках политики ЕС по Европейскому Соседству, были приняты 5-летние индивидуальные Планы действий.
Параллельно, Европейский Союз, во многом - методом проб и ошибок, пытался сформулировать и сформировать свою региональную политику по отношению к европейским государствам бывшего Союза ССР. Так, в 2003 году появилась инициатива «Расширенная Европа», модифицированная в 2004 году в Европейскую политику соседства (ЕПС), а в 2007 году – проект «Синергия Черного моря».
У всех этих инициатив, программ и проектов были свои достоинства, позволявшие надеяться на достижение заявленных целей по взаимовыгодному сотрудничеству в экономической, политической, юридической и гуманитарной сферах, но имелось и немало недостатков, которые тормозили процесс в целом. Основным из них был недостаточный учет, во-первых, региональной специфики развития ситуации на пространстве, охваченном ЕПС, что усложняло установление оптимального баланса между двусторонними и многосторонними отношениями между ЕС и государствами-участниками, а во-вторых, того, что восточные партнеры программы в большей степени разделяют общие европейские ценности и имеют устойчивые европейские интеграционные устремления. Поэтому инициатива ЕС по выделению в ЕПС двух подпроектов: «Средиземноморский Союз» и «Восточное партнерство», как представляется, сделала ее более рациональной и перспективной.
26 мая 2008 года проект «Восточное партнерство» был представлен министром иностранных дел Польши при участии Швеции на Совете ЕС по общим вопросам и внешним связям, а 7 мая 2009 года в Праге — столице председательствующей на тот момент в ЕС Чехии — состоялся его учредительный саммит. В декларации, принятой по его итогам, главной целью проекта было заявлено «создание необходимых условий для ускорения политической и экономической интеграции между Европейским Союзом и заинтересованными странами-партнерами»[1].
Достичь этого предполагается через осуществление обширной программы содействия политическим и социально-экономическим реформам в странах-участницах «Восточного партнерства» по четырем основным направлениям – так называемым тематическим платформам:
- Демократия, надлежащая система управления и стабильность.
- Экономическая интеграция, включая создание зон свободной торговли и сближение с европейскими нормами.
- Энергетическая безопасность.
- Развитие контактов между людьми.[2]
Для насыщения совместной работы большей конкретикой в рамках этих тематических платформ ЕС запустил пять «флагманских инициатив»:
- программа пограничного менеджмента;
- интеграция энергетических рынков, развитие возобновляемых источников энергии;
- программа по стимулированию малого и среднего бизнеса;
- формирование и задействование южного газотранспортного коридора;
- борьба со стихийными бедствиями.[3]
Объявленные цели и задачи новой программы были с одобрением встречены во всех трех столицах Южного Кавказа. К этому моменту все они уже имели и достаточный опыт участия в европейских проектах соседства и устоявшуюся по отношению к ним политику. Хотя в их подходах к участию в «Восточном партнерстве» и имеются определенные нюансы, каждая из них видит в проекте возможность реализации своих ожиданий от нового этапа сотрудничества с ЕС.
Грузия заинтересована, в первую очередь, в заключении договора о всеобъемлющей свободной торговле (Deep and Comprehensive Free Trade Areas, DCFTA). На совместной пресс-конференции в Батуми вице-спикер Георгий Барамидзе заявил, что это подразумевает не только привлечение еще больших инвестиций в экономику Грузии, а, фактически, будет равносильно полной интеграции с ЕС[4].
Согласно некоторым оценкам, это позволило бы Грузии обеспечить рост своего ВВП на 6,5%; в течение первых пяти лет увеличить общий объем экспорта на 13,5 %, в частности: продукции текстильной промышленности – на 55%; химической - на 19%; металлургии - на 30%; деревообрабатывающей - на 21%; сельского хозяйства – на 4% [5].
Армения ожидает, что участие в данной программе приведет к росту финансово-экономической помощи со стороны ЕС и будет способствовать диверсификации международных контактов.
В то же время, по мнению члена делегации Армении в Euronest Степана Сафаряна, руководителя оппозиционной парламентской фракции партии «Жарангутюн» («Наследие»), «главное, что должно быть сделано в рамках программы Восточное партнерство – это фундаментальная, серьезная ценностная трансформация наших обществ». Кроме того, по его мнению, «Восточное партнерство» можно рассматривать как возможность отбора новых членов ЕС, и мы не должны ее терять» [6].
Азербайджан, напротив, не сильно заинтересован в финансовых инвестициях в рамках осуществления проектов этой программы. По словам азербайджанского политолога Расима Мусабекова, члена Азербайджанского национального общественного комитета за европейскую интеграцию, «для Азербайджана партнерство с Европой и программа «Восточное партнерство» представляют интерес не как возможность получения каких-то финансовых вливаний из ЕС: нам своих денег сейчас девать некуда. Для нас ЕС представляет интерес как возможность перейти к свободной торговле, так как это направление уже предполагает развитие не нефтяного сектора»[7].
А по мнению директора Общества гуманитарных исследований Аваза Гасанова, Азербайджан «на проведение демократических реформ в стране смотрит как на процесс, который последует за увеличением экономического потенциала граждан»[8].
Все три государства Южного Кавказа одним из главных приоритетов своего участия в программе «Восточное партнерство» считают перспективу введения с ЕС безвизового режима.
Кроме того, Баку и Тбилиси надеются, что сближение с ЕС позволит им начать изменять ситуацию, сложившуюся в региональных конфликтах, в выгодном для них направлении.
Новый, многосторонний формат участия в рамках тематических платформ и флагманских инициатив предоставил государствам-участникам широкие возможности для решения стоящих перед ними задач и проблем на региональном и надрегиональном уровне, а также для организации обмена накопленного индивидуального опыта по их разрешению.
Вместе с тем, при более детальном изучении новой организационной структуры программы «Восточное партнерство», а именно:
- привлечения к активному участию в программе не только представителей исполнительной, но и законодательной власти и гражданского общества государств-членов;
- формирования в рамках программы таких надгосударственных структур, как Парламентская Ассамблея Euronest и Форум гражданского общества;
- образования во всех государствах-участниках Национальных платформ Форума гражданского общества;
- введения в рамках обновленной стратегии ЕПС принципа «обусловленности» (conditionality, “more for more”): «чем больше реформ, тем больше денег», с выделением дополнительных средств, но при большей взаимной подотчетности[9];
- а также того, что двусторонние отношения Азербайджана, Армении и Грузии с Европейским Союзом вышли на новый уровень, перейдя от, во многом, декларативных заявлений к процессу принятия юридически обязывающих Соглашений об Ассоциации с ЕС (Association Agreements);
- у южнокавказских государств-членов появились более разнообразные и менее радужные оттенки в оценках своего отношения к программе.
К тому же, в 2008-11 годах произошел целый ряд событий военно-политического и экономического характера, которые так или иначе оказали и продолжают оказывать влияние на осуществление программы «Восточное партнерство», на активность и степень участия каждого государства-члена. Среди них:
- грузино-российская война в августе 2008 года;
- череда очередных провалов в переговорном процессе по Нагорно-Карабахскому конфликту;
- резкая милитаризация Азербайджана (суммарные расходы на вооруженные силы составили: в 2008 году около 2 млрд, 2009 – более 2,3 млрд, 2010 – около 2,8 млрд, в 2011, ожидается, более, чем 3,1 млрд долларов США[10]), сопровождаемая усилением его военной риторики;
- трубопроводно-транзитные кризисы Украины и Беларуси с Россией;
- активизация Москвой осуществления своих планов по строительству «обходных» газопроводов Северный и Южный поток;
- интенсификация политики ЕС по поиску альтернативных России источников поставки углеводородов;
- мировой экономический кризис;
- волна «арабских революций», охватившая страны, которые активно участвовали в программах Европейского соседства;
- фактический провал европейской политики мультикультурализма, на фоне чего совсем по-иному выглядит не только постепенное ужесточение иммиграционной политики ЕС, но и двойной теракт в Норвегии 22 июля, и волна уличных беспорядков в Великобритании в августе 2011 года.
Все три государства ЮК понимают, что в рамках программы «Восточное партнерство» и под эгидой ЕС на их территории создается широкая сетевая структура НГО, которая, во-первых, будет пользоваться политической и организационно-технической поддержкой европейских институтов; во-вторых, на долгосрочной основе приобретет финансовую независимость, полностью или в значительной степени неподконтрольную самим государствам, в-третьих, ее деятельность будет состоять, в частности, из мониторинга (а фактически – контроля) выполнения двусторонних и многосторонних соглашений и обязательств государства; в-четвертых, эта деятельность будет управляться и координироваться из внерегионального центра.
В рамках этой деятельности обновленная политика Европейского Соседства предлагает два новых инструмента выделения помощи гражданскому обществу со стороны ЕС:
- Фонд гражданского общества, который, по словам комиссара ЕС по вопросам расширения и политике соседства Штефана Фюле, «будет помогать организациям гражданского общества отстаивать свои интересы, увеличивать способности контролирова ть реформы и их роль в реализации и оценке программ ЕС», и
- Европейский фонд демократии, который «будет помогать поддерживать политических деятелей, стремящихся к демократическим изменениям, в том числе, политические партии и незарегистрированные неправительственные организации или профсоюзы, и других социальных партнеров, которые по состоянию на сегодня не могли получить поддержку ЕС».[11]
Двусторонние и многосторонние отношения государства-участника со структурами ЕС и партнерами по программе должны будут иметь комплексный, многопрофильный характер, то есть, отделаться только теми направлениями отрудничества, которые в наибольшей степени интересуют само государство или властную элиту государства, уклоняясь от глубокой демократизации общественной жизни, формирования прозрачных избирательных законов и процедур, не получится.
По сути, это относится ко всем государствам Южного Кавказа, но в большей степени затрагивает интересы Азербайджана, хотя бы потому, что с марта 2009 года президент АР Ильхам Алиев обеспечил себе возможность пожизненно избираться на пост президента, что для современной Европы звучит, по меньшей мере, непривычно; в ходе практически всех выборов в стране со стороны европейских наблюдателей выявляются и озвучиваются многочисленные нарушения, а последние выборы в Милли Меджлис (парламент), состоявшиеся в ноябре 2010 года, равно как и предыдущие (в ноябре 2005 года[12]) были признаны ОБСЕ не соответствующими большинству международных и внутренних стандартов[13].
Как следствие, в мае этого года ( в Баку ) в ответ на критику, содержавшуюся в резолюции Европарламента, осуждающую массовые нарушения прав человека в Азербайджане, ряд парламентариев выступили с прямым призывом о пересмотре всех отношений АР с Европейским Союзом[14].
В Армении постепенно растет настороженность к перспективам работы Парламентской Ассамблеи Euronest.
Прежде всего, состав участников программы ВП представляет собой ни что иное, как расширенный ГУАМ: государства-члены этой организации – Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова плюс Армения и Беларусь.
С учетом того, что:
- 60 членов Euronest составляют евродепутаты, а 40 мест принадлежит делегатам от четырех государств-членов ГУАМ, вероятность консолидированного голосования которых очень велика;
- участие белорусской делегации в работе Парламентской Ассамблеи «Восточного партнерства» становится все более проблематичным;
- предложение Армении о принятии Euronest решений в случае достижения консенсуса, а не при наборе квалифицированного большинства в 2\3 голосов делегатов, было отклонено,
Армения может оказаться в ситуации, когда ее участие в работе этого института сведется к простой формальности, а Euronest превратится, и уже превращается, по словам руководителя армянской делегации в Парламентской Ассамблее Ваана Ованнисяна, «в поле боя против Армении и Нагорного Карабаха. К сожалению, этот процесс уже начался»
[15].
В связи с этим, армянская делегация призвала европейские структуры к очень взвешенному отношению к процедуре формирования повестки работы Euronest, а также глубокой и всесторонней экспертной проработке рассматриваемых вопросов, особенно, если они затрагивают интересы сразу нескольких государств, которые имеют по ним значительное расхождение в подходах.
Член армянской делегации в ПАСЕ Наира Зограбян, глава постоянной парламентской комиссии по евроинтеграции, считает, что, по мнению армянской стороны, предметами обсуждений в Euronest должны быть вопросы сферы культуры, гуманитарные вопросы и т.д. По ее словам, если в повестку Euronest войдет вопрос какого-либо конфликта, то работа Парламентской Ассамблеи «Восточного партнерства» с первых же дней зайдет в тупик
[16].
Именно исходя из оценки возможности развития событий по такому негативному сценарию, армянская делегация настойчиво и последовательно озвучивала необходимость допущения к работе Euronest белорусской делегации без всяких предусловий.
К слову, такой же подход продемонстрировали все делегаты от стран-участниц «Восточного партнерства», а спикеры всех шести стран-партнеров направили в Европарламент письмо, в котором заявили о необходимости равноправного участия Беларуси в работе Euronest. По словам члена азербайджанской делегации Али Гусейнова, решение о том, чтобы начать работу Euronest без участия Беларуси, Европарламент вынес единолично, не принимая во внимание мнение парламентариев стран-партнеров по «Восточному партнерству»
[17].
Это оставило неприятный осадок у авторов инициативы и сыграло на руку тем экспертам, которые с самого начала скептически относились к декларации о равноправном участии делегатов Парламентской Ассамблеи от ЕС и из стран-партнеров.
Конечно же, избежать рассмотрения на заседаниях Euronest сложных вопросов, в том числе и касающихся неразрешенных конфликтов, не удастся. Вместе с тем, в ряде документов программы ВП есть много положений, созвучных позиции Армении по региональным вопросам.
Так, 7 апреля 2011 года Европейский парламент принял резолюцию «Резюме Европейской политики соседства», в которой представителям исполнительных структур ЕС рекомендуется в рамках «Восточного партнерства» «активизировать усилия по поиску путей урегулирования конфликтов в Приднестровье и на Кавказе на основе принципов международного права неприменения силы, территориальной целостности и права на самоопределение»
[18].
Далее, одним из основных направлений деятельности программы на многосторонней основе является осуществление контактов между гражданскими обществами всех государств-участников. В частности, на встрече с сопредседателями Минской группы ОБСЕ, в середине июля с.г., действующий председатель ОБСЕ, министр иностранных дел Литвы Аудронюс Ажубалис, призвал к большей вовлеченности гражданского общества в реализацию мер по укреплению доверия
[19].
А это,
во-первых, подразумевает необходимость совместной работы представителей Армении и Азербайджана. Что идет вразрез с озвучиваемым ранее представителями Азербайджана подходом, согласно которому «Азербайджан не сотрудничает и не будет сотрудничать с армянской стороной, пока территории остаются оккупированными»
[20].
Во-вторых, это полностью вписывается в политику Армении, которая считает, что установление широких многоуровневых контактов между представителями двух государств может и должно служить снижению напряженности между государствами, вовлеченными в конфликт; уменьшению накала и даже прекращению военной риторики; разрушению созданного сторонами в отношении друг друга устойчивого образа врага и разрешению Нагорно-Карабахского конфликта мирными средствами.
Более того, в уже упоминавшемся «Резюме Европейской политики соседства» содержится призыв к
«установлению неформальных контактов с представителями гражданского общества непризнанных государств с целью поддержки гражданской культуры и диалога»[21].
Такой подход исходит из логики развития программы «Восточное партнерство», которая подразумевает охват всего Южного Кавказа, включая и территории самоопределившихся государств.
В этой связи представляется неприемлемой ситуация, когда Тбилиси рассматривает въезд на территорию Грузии через Абхазию и Южную Осетию нарушением государственной границы, или практика объявления министерством иностранных дел Азербайджана «персонами нон грата» всех граждан других государств (журналистов, деятелей культуры и т.п.), посещавших Нагорно-Карабахскую Республику.
Широкое вовлечение гражданского общества Армении, Азербайджана и НКР в обсуждение вопросов Нагорно-Карабахского конфликта и нахождения взаимоприемлемого компромиссного его разрешения станет новым элементом переговорного процесса (в отличие от других региональных конфликтов – грузино-абхазского и грузино-югоосетинского, в практике которых у Тбилиси имелся опыт прямого переговорного контакта с Сухуми и Цхинвали). Этот процесс, при поддержке европейских структур, может вылиться в появление множества новых инициатив по снижению напряженности вдоль линии противостояния, а также стать дополнительным стимулом для правительств Азербайджана и Армении по поиску скорейшего выхода из тупиковой ситуации.
Планы по привлечению к деятельности программы «Восточное партнерство» представителей непризнанных или частично признанных государств – Приднестровской Молдавской Республики, Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха, – воспринимаются в Тбилиси и Ереване, в целом, положительно, однако идут вразрез с политикой Баку, проводимой в настоящее время.
У государств Южного Кавказа различаются позиции по вопросу координации своей деятельности в рамках «Восточного партнерства» и участия в других региональных организациях.
После августовской войны 2008 года, и особенно, признания Москвой независимости Абхазии и Ю.Осетии, Грузия сократила до минимума свои политические и, в значительной мере, экономические контакты с Россией, а также вышла из состава СНГ.
На фоне все возрастающей зависимости бюджета страны от объема транзита грузов через свою территорию; физического и финансового проникновения турецкого и азербайджанского бизнеса в экономику страны, в условиях проживания в юго-восточном регионе (Квемо-Картли) большой доли азербайджанского населения, у Тбилиси практически не остается возможности внешнеполитического маневра и выбора вектора внешнеполитической и экономической интеграции – иного, чем в Евросоюз.
Кроме того, в период с 1992 по 2007 год Грузия получила на реализацию различных программ сумму, эквивалентную 530,8 миллионов евро. В 2008 году Европейская комиссия выделила для преодоления последствий августовской войны около 500 миллионов евро
[22], а 15 апреля 2010 ЕС предусмотрел выделение ей на период 2011 – 2013 гг. еще 180 миллионов, в частности, на поддержку развития демократии, власти закона, надлежащее управление, региональное и устойчивое экономическое и социальное развитие, преодоление бедности, содействие мирному урегулированию конфликтов.
[23]
Как следствие, Грузия в настоящее время является лидером среди государств Южного Кавказа по динамике заключения и имплементации двусторонних соглашений с ЕС, а то, что грузинское руководство не видит для себя альтернативы интеграции в западные структуры, повышает эффективность влияния на ее политику через принцип «обусловленности»
[24].
Несколько иная ситуация у Армении и Азербайджана.
Армения является членом СНГ, имеет статус наблюдателя в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС); довольно неплохие перспективы вырисовываются для нее и в плане участия в Шанхайской Организации сотрудничества (ШОС). Однако наибольшее значение для нее в контексте региональной политики является членство в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и наличие тесных военно-политических и военно-технических отношений с Россией. По существу, Россия является гарантом ее военной безопасности, что еще более подтвердила пролонгация в прошлом году срока действия договора о размещении на ее территории российской военной базы до 2044 года, с некоторыми существенными расширениями ее функций и договорной ответственности.
Членство Армении в ОДКБ является одним из основных факторов, определяющих обороноспособность РА, боеготовность и боеспособность ее вооруженных сил. Пока, в большей степени, по военно-техническим вопросам, приобретения и освоения вооружений и военной техники. Однако наблюдаются тенденции увеличения Арменией и своего военно-политического веса – как в этой организации, так и в регионе в целом.
Получение Арменией военной техники и вооружений по внутренним для ОДКБ, преференционным ценам позволяет ей поддерживать баланс сил с Азербайджаном, имеющим значительно больший военный бюджет, пополняемый за счет доходов от экспорта нефти.
В рамках «Восточного партнерства», на период 2011-13 годов, для Армении запланировано финансирование в размере 157,3 миллиона евро: на поддержку демократических структур, надлежащее управление, социально-экономические реформы и устойчивое развитие
[25]. Объем же российских инвестиций в Армению, в период с 2001 по 2010 годы, составил около 3 миллиардов долларов США, из которых прямые инвестиции составили 2,3 миллиарда
[26].
В этой ситуации эффективность воздействия на Армению принципа «обусловленности» в рамках «Восточного партнерства» ожидается невысокой.
Азербайджан, как и Армения, старается поддерживать, по возможности, сбалансированные отношения между США, ЕС и Россией. Кроме того, ему отведена очень важная роль во внешней политике Турции, особенно в ее пантюркистской составляющей, которая имеет для Анкары стратегически приоритетное значение.
Кроме того, Азербайджан как единственное из государств-членов «Восточного партнерства», имеющее значительный газоэкспортный потенциал, занимает в планах Европейского Союза особое положение. Хотя, по словам руководителя миссии Евросоюза в АР Роланда Кобиа, ЕС и не смотрит «на Азербайджан, как на простого производителя углеводородов. Приоритет ЕС состоит в том, чтобы продолжить усиливать связи с Азербайджаном на различных уровнях, не ограничиваясь одной определенной сферой… Конечно же, мы продолжим обсуждать вопросы, касающиеся энергосотрудничества, поскольку это важно и для Азербайджана и для ЕС, но мы также обратимся к проблемам относительно демократизации и прав человека»
[27].
Однако заинтересованность в нем ЕС как в источнике углеводородов из региона Каспийского моря, альтернативных российским, который, кроме того, может обеспечить доступ к нефтегазовым запасам Центральной Азии, является самостоятельно действующим фактором – будь то в контексте осуществления программы «Восточного партнерства» или в рамках двусторонних отношений Евросоюз-Азербайджан. Понимая это, Баку, пожалуй, наиболее прохладно из шести столиц государств-участников, относится к инициативам программы, особенно – имеющим характер многосторонних.
Оценивая участие Азербайджана в программах Европейского соседства в целом, и экономическую составляющую его заинтересованности в частности, политолог Ильгар Мамедов в свое время критично заметил, что «Азербайджан фактически уже проваливает программу Европейского соседства, где по оценкам ЕС, наша страна отстает по темпам реализации от соседней Грузии и Армении. Соответственно, если Азербайджан будет заниматься «Восточным партнерством», то и здесь Баку не будет проявлять особого усердия в деле реализация каких-то программ. Правительству эти программы не нужны». По его информации, из выделенных ЕС в рамках Европейского соседства, в общей сложности, 92 миллионов евро, Азербайджан не потратил никаких средств. «В этой ситуации говорить о какой-то пользе «Восточного партнерства» и отзывчивости Баку - не приходится»
[28].
Двусторонняя помощь ЕС Азербайджану в рамках ЕИСП на 2011-2013 годы предложена объемом в 122,5 миллиона евро, которые выделены на финансирование демократических структур, надлежащее управление, социально-экономические реформы и устойчивое развитие, энергетическую безопасность
[29].
Как представляется, Азербайджан будет довольно спокойно относиться к критике ЕС в случае невыполнения взятых на себя обязательств вне экономического блока, поэтому ожидать существенных результатов от применения по отношению к нему принципа «обусловленности» не стоит.
Из всего многообразия общерегиональных программ «Восточного партнерства», наиболее беспроблемными и перспективными для начальной стадии сотрудничества, которые, на первый взгляд, имеют общую заинтересованность всех государств региона, являются вопросы разрешения имеющихся на Южном Кавказе экологических проблем. Хотя и здесь не исключена попытка их политизации, например, по вопросам функционирования Армянской АЭС, использования гидроресурсов региона или подозрений в искусственном происхождении практически ежегодных пожаров, возникающих вдоль линии противостояния НКР и Азербайджана.
Однако снижению взаимной подозрительности по этим вопросам как раз и могут способствовать прямые контакты представителей не властных структур, а гражданского общества стран региона.
Это же относится и к поддержанию постоянных рабочих контактов для обмена мнениями по вопросу сохранения богатого культурного наследия региона, а также расширения и углубления практики культурного, студенческого и научного обмена или взаимных ознакомительных визитов.
***
Инициатива « Восточного партнерства», фактически, только закончила стадию своего организационного оформления и от того, как пройдут первые рабочие заседания Euronest, какой будет повестка его пленарных заседаний, в каком ключе пройдут обсуждения, во многом будет зависеть формирование отношения государств-участников и простых граждан не только к этой структуре, но и к программе в целом.
Очень высокий интерес и большие ожидания у государств Южного Кавказа имеются и к намеченному на 29-30 сентября этого года очередному саммиту «Восточного партнерства», который состоится в Варшаве – не в последнюю очередь потому, что он пройдет в стране-инициаторе программы. Азербайджан, Армению и Грузию, также, наверное, как и других участников проекта, интересуют три основных вопроса, ответы на которые они хотели бы услышать в ходе саммита.
Во-первых, должна быть внесена принципиальная ясность в вопрос о возможности и условиях вступления, пусть и в неблизкой перспективе, государств-участников программы «Восточное партнерство» в Европейский Союз.
Во-вторых, какими являются окончательные и полные требования к государствам-участникам, при выполнении которых визовые режимы, действующие у ЕС по отношению к ним сейчас, будут не только ослаблены, но и отменены вообще.
В-третьих, и это интересует больше Армению и Грузию, чем Азербайджан, какова перспектива увеличения финансирования как программы «Восточного партнерства» в целом, так и ее отдельных проектов и инициатив.
От ответа на эти вопросы зависит, станет ли процесс двустороннего и, особенно, многостороннего сотрудничества в рамках «Восточного партнерства», по большому счету, имитационным, или же превратится в главный вектор регионального развития и сотрудничества государств Южного Кавказа.
[1] Joint Declaration of the Prague Eastern Partnership Summit, 7 May 2009, Prague. http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/docs/ pressdata/en/er/10758.pdf
[2] ibid
[3] Eastern Partnership. Memo/09/217. Brussels. 5 May 2009. http://europa.eu/rapid/pressReleasesAction.do?reference=MEMO/09/217&format=HTML&aged=0&language= EN&guiLanguage=en
[4] Еврокомиссар о демократических реформах в Грузии. 23 июля 2011 г.http://kavkaz-news.info/portal/cnid_178851/alias__Caucasus-Info/lang__en/tabid__2434/default.aspx. 23июля 2011 г.
[5] Prospects of Deep and Comprehensive Free Trade Agreement between Georgia and the EU, Amb. Konstantin Zaldastanishvili, February 8, 2011.
[14] «Независимая газета» (Россия), 18 мая 2011г., http://www.ng.ru/cis/2011-05-18/7_azerbaidjan.html
[18] European Parliament resolution of 7 April 2011 on the review of the European Neighbourhood Policy - Eastern Dimension. April 7, 2011, Strasbourg. http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=TA&reference=P7-TA-2011-0153&language=EN
[20] См., например, заявление председателя Партии демократических реформ Азербайджана Асима Моллазаде на конференции «Где мы находимся? Посткоммунистические и постсоветские страны за последние 20 лет», г. Варшава, Польша. www.regnum.ru/news/1303855.html, 13 июля 2010 г.