ISSUE 3-2012
INTERVIEW
Petr Vagner
STUDIES
Игорь Яковенко Мыкола Рябчук
RUSSIA AND EUROPE
Petr Vagner Виктор Замятин Сергей Саркисян
OUR ANALYSES
Ярослав Шимов Stepan Grigoryan
REVIEW
Матуш Корба
APROPOS
Pavel Venzera


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND EUROPE
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА И РОССИЯ: НУЖНА ЛИ «ПЕРЕЗАГРУЗКА»?
By Виктор Замятин | Рада із зовнішньої та безпекової політики, Украина | Issue 3, 2012

Взаимное восприятие Центральной Европы и России – процесс, находящийся в непрерывном развитии, далеком от простой прямой траектории.[1]

Этот процесс после радикального изменения привычной картины мира в последнее десятилетие ХХ века переживал различные стадии, связанные с заменой прежних идентификационных векторов новыми, с соответствующим переосмыслением себя и своей роли в новых условиях, и его ни в коем случае нельзя считать завершенным.

Один из парадоксов общественного сознания народов Центральной Европы – в том, что иногда может сложиться впечатление, что история здесь охватывает период до распада империи Габсбургов и затем начинается вновь уже только в 1990-х годах. Между этими датами не было ничего, люди не жили, не чувствовали, не занимались своими делами.

Что же касается современной России, то ее жители пытаются себя ассоциировать и с Российской империей, и с Советским Союзом, не замечая в этом никаких внутренних противоречий. При этом россиянин не чувствует никаких разрывов в истории. Это оказывает значительное влияние на то, как современный россиянин смотрит на окружающий мир, и что он там пытается увидеть.

Взаимное восприятие людей Центральной Европы и россиян исторически было преисполнено различных предрассудков, недомолвок, неточностей, иногда – взаимного отторжения. Взаимное недоверие основывается на очень неоднозначном историческом опыте, который слишком редко находит критическую оценку и иногда используется в качестве инструмента банальной пропаганды.

Системы ценностей, которые в течение многих веков складывались в Польше, Чехии, Словакии, Австрии, Венгрии, Словении, безусловно, имеют различия. Но еще больше каждая из них и все они вместе отличаются от ценностей, характерных для российского общества. Констатация наличия этих различий не всегда носит негативный характер.

В частности, для элит российского общества всегда были характерны вера в особенность курса, которым развивается Россия, приверженность (в той или иной степени) мессианской идее, демонстративная склонность к обособлению от остальной Европы. В иерархии ценностей, которая культивировалась прежде всего при помощи православной церкви, нет места человеку, его жизни, желаниям. Церковь в России всегда выступала инструментом обожествления власти и никогда не поддерживала развитие тех прав и свобод, которые легли в основу любой современной европейской государственности.

Поэтому и рядовому россиянину, и представителю элит иногда непросто понять, почему для большинства поляков имеет настолько большое значение Катынская трагедия.

Точно также обычному русскому трудно понять, почему идеи «славянского братства» непопулярны в Центральной Европе.

Не враги, но и не друзья
Если отталкиваться от публикаций масс-медиа, а также от исследований общественного мнения, которые в России проводил авторитетный и дистанцирующийся от власти Левада-центр[2], то можно будет заметить интересную картину.

Например, россиянин не видит для себя врагов и угроз в странах Центральной Европы. Страны «бывшего социалистического лагеря» враждебными назвали только 4 процента опрошенных, в то время как НАТО считают враждебной организацией 26 процентов россиян. По всей видимости, они не задумываются над тем, что в НАТО входят и «бывшие социалистические страны», и среди них – Болгария и Румыния, не менее православные, чем Россия.

Только один процент опрошенных заявил, что считает недружественной страной Чехию. Однако 34 процента оценили как недружественную Литву – притом что Литва изначально не дискриминировала русскоязычную общину, например, в вопросах предоставления гражданства, как и во многих других вопросах.

Однако и своими друзьями россияне страны Центральной Европы не считают. Например, только 3 процента опрошенных назвали дружественной Польшу, лишь 2 процента – Словакию.

При этом россияне к тем же полякам относятся в основном индифферентно (так сказали 51 процент опрошенных), или с симпатией (36 процентов опрошенных).

О том, что воспринимают поляков как славянский народ, сказали 31,7 процента опрошенных.

Эти цифры могут говорить лишь о том, что окончательная картина восприятия россиянами стран и народов Центральной Европы еще далека от завершенности. Но при этом она уже не похожа на картину, сложившуюся к моменту распада Советского Союза.

И в то время восприятие было двойственным: с одной стороны, бытовало утверждение о том, что «Польша не заграница», было очень популярным достаточно пренебрежительное отношение к народам стран Центральной Европы, но, с другой стороны, была убежденность в том, что ни в Чехии и Словакии, ни в Польше русских особо не любят.

Многие россияне знали, что ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году был не тем поводом, который бы мог мотивировать чехов и словаков к какому-то очень положительному восприятию Советского Союза и советских людей. Но в то же время очень многие россияне не считают, что за это нужно было принести извинения.

Если говорить об официальной политике России после распада Советского Союза относительно центральноевропейских государств, то будет совсем нетрудно отметить, что Центральная Европа в целом, и отдельные ее страны не были и не являются приоритетом российской политики.

На официальном уровне Россия стремится восстановить свое прежнее влияние в Европе. В самой России на разных уровнях осознание себя происходит преимущественно в категориях, более свойственных первой половине ХІХ века.

Если период наполеоновских войн вызвал к жизни «Союз трех императоров» (России, Австрии и Пруссии), то для периода становления постсоветской России более характерно стремление установить максимально тесные отношения с Германией и Францией как с ключевыми государствами Европейского Союза.

В этой картине политика относительно государств Центральной Европы не может занимать другого места, кроме подчиненного. Однако в Москве хорошо отдают себе отчет в том, что каждый голос в ЕС может быть ключевым, и поэтому российская политика в этом регионе имеет достаточно сбалансированный характер.

В частности, российский лидер Путин сумел найти подходы к тому, как можно урегулировать отношения с Польшей.

Его действия относительно увековечения памяти жертв Катыни ни в коем случае не были извинениями, но они просто были. Его действия после трагедии у Смоленска, когда в авиакатастрофе погибли президент Польши Качинський и многие видные представители польского истеблишмента были просто человеческими.

Его жесткая политическая линия нашла своих сторонников в Словакии – например, премьер-министра Роберта Фицо.
Конечно, Путин более чем активно использовал практически единственное эффективное сегодня оружие – газ и игру с ценами на него.

Его нацеленность на прагматизм и игра на взаимной выгоде не могли не принести положительных результатов - притом что базовые ценности России и Европейского Союза, частью которого являются страны Центральной Европы, остаются разными.

Экспансия капитала из России
Российский бизнес различного происхождения сориентировался в ситуации значительно раньше, чем официальная Москва. Еще в конце 1980-х и в Будапеште, и в Праге, и в Вене заговорили о «русской мафии» применительно не только к откровенно криминальным элементам, но и к активности «новых русских» вообще.

Не секрет, что, действительно, в Будапеште нашли надежное пристанище многие лидеры криминального мира. При этом не только россияне, но и представители бизнеса из других стран, возникших на месте Советского Союза, очень скоро обнаружили, что вести дела со странами Центральной Европы – занятие очень прибыльное. В наибольшей степени по разным причинам это коснулось Чешской Республики.

Россияне изначально довольно агрессивно вышли на рынки недвижимости, в отельный и ресторанный бизнес. Уже много лет им принадлежит огромное количество отелей в Карловых Варах, увеселительных и игорных заведений, они стали чуть ли не монополистами в сфере торговли сувенирами. Постепенно интересы стали приобретать и более серьезные очертания – транспорт, энергетика, строительная сфера.

В конце концов, на арене при прямой поддержке государства появились по-настоящему крупные игроки, в том числе и государственный капитал. Это, в частности, такие компании как ТВЭЛ (топливо для атомных электростанций), ЛУКОйл, Объединенные машиностроительные заводы, ЕврАЗ-холдинг, Уральская горно-металлургическая компания, «Базовый элемент» и другие. Российские инвестиции работают в сфере перевозок, энергетического машиностроения, IT-технологий. Российская авиационная компания «Аэрофлот» претендовала на победу в конкурсе по приватизации чешской авиакомпании CSA, но правительство Чешской Республики в 2009 году не допустило такой сделки. Объемы этой экспансии обширны, реальный уровень инвестиций российского капитала неизвестен, так как эти деньги официально приходят не только из России.

В меньших масштабах российский капитал присутствует в соседней Словакии, но и здесь его доля значительна.

В конце концов, нельзя не отметить успешной стратегии ЛУКОЙла – заправки этой компании есть уже в каждой стране региона.

Отражение в центральноевропейском зеркале
Как на это реагировали в странах Центральной Европы, как это влияет на общий уровень отношений?

Конечно, не секрет, что выходцы из бывшего Советского Союза, появившись в странах Центральной Европы с огромными по тем временам деньгами, шокировали добропорядочных обывателей своим - далеким от культурного - поведением. Это не могло не внести свои краски в общее восприятие России и россиян.
Однако в то же время деловые круги стран Центральной Европы с большим энтузиазмом ищут выходы на российские рынки и считают их очень перспективными.

Недоверие и настороженность, характерные для 1990-х, ушли. Из публикаций прессы, из исследований общественного мнения, из материалов конференций, семинаров, из частных разговоров можно видеть, что в целом в Центральной Европе Россия воспринимается не как часть региона, и не как какая-то отдаленная планета, а, скорее, как некая соседняя реальность, с которой иногда происходит пересечение. Можно отметить также, что для более молодых поколений русские и россияне – это именно русские, а не казахи, украинцы, белорусы, грузины, латыши и другие бывшие советские люди. Русские в этом зеркале – не только бандиты и богачи, чиновники, но и вполне добропорядочные соседи.

Общественное мнение центральноевропейских стран слабо представляет себе ситуацию в России и имеет не слишком большой интерес к этому. Россия остается загадочной, но ассоциируется уже не только с водкой и с криминальным миром, но и с газом. Кажется, в Центральной Европе людей в основном устраивает то, что Москва сегодня не претендует на роль гегемона и относительно бесконфликтно дала им возможность для интеграции с остальной частью Европы.

Россию сегодня, похоже, тоже устраивает ситуация, когда между ней и «старыми демократиями» существует какое-то уютное пространство, где можно извлекать немалую выгоду (политическую, экономическую), и при этом не обязательно высказывать претензии на господство.

Тем более что существует какая-то негласная договоренность относительно того, что на расширение европейского пространства наложен мораторий, возможно, вечный. Таким образом, Россия не рискует потерять Украину и Белоруссию, что для нее психологически очень важно.

Поэтому вопрос – нужна ли перезагрузка – возможно, сегодня не ко времени. Очевидно, что перезагрузка необходима в целом для всей Европы, и не только в отношениях с Россией. Не менее очевидно, что Россия нуждается в перезагрузке, и не только в отношениях с Европой. Процесс взаимного восприятия России и Центральной Европы не сложится в целостную картину, если свое место здесь не займут Украина, Беларусь, Молдова, Закавказье, если, наконец, не будет покончено с практикой двойных стандартов со стороны Европейского Союза, а сами эти государства и народы найдут в себе силы строить будущее, а не прошлое. 


 [1] Вероятно, было бы справедливым отметить, что в то время как понятие России можно считать установившимся, понятие Центральной Европы все еще вызывает дискуссии. В большинстве случаев по умолчанию считается, что  прежде всего этот регион или субрегион наполнен не географическим, а неким экзистенциальным смыслом, основными носителями которого являются страны Вышеградской группы (Венгрия, Польша, Чешская Республика, Словакия), но также Австрия, Словения, Литва. Если исходить из географии, то к Центру Европы, пожалуй, имело бы смысл отнести значительную часть Германии, Швейцарию, Румынию, часть Украины. Именно в современной Украине находится географический центр Европы, обнаруженный австрийскими исследователями. Однако другой известный центр Европы находится на территории Литвы. Оба эти факта имеют не слишком большое влияние на то, как сами люди определяют Центральную Европу для себя.

[2] http://www.levada.ru/sites/default/files/levada_2010_rus.pdf 

 

 

Print version
EMAIL
previous RUSSIA AND CENTRAL EUROPE: CONCEPTION AND CHALLENGE. INTERVIEW WITH TOMÁŠ STRÁŽAY |
Petr Vagner
ПОЛИТИКА РОССИИ В ОТНОШЕНИИ ЗАПАДА В КОНТЕКСТЕ СОПЕРНИЧЕСТВА МЕЖДУ ОДКБ И НАТО |
Сергей Саркисян
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.