ISSUE 4-2014
INTERVIEW
Богдана Костюк
STUDIES
Отар Довженко Олег Панфилов Александр Скаков
RUSSIA AND THE GREAT WAR
Владислав Голдин Михаил Видейко Максим Оськин Дмитрий Адаменко
OUR ANALYSES
Victor Chirila
REVIEW
Михаил Видейко
APROPOS
Владимир Воронов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND THE GREAT WAR
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ АРМИЯ В НАЧАЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
By Максим Оськин | историк, Институт законоведения и управления всероссийской полицейской ассоциации, Российская Федерация | Issue 4, 2014

Первая мировая война 1914 – 1918гг. стала тяжелейшим испытанием для европейского континента, став прологом новейшего времени, разрушившего старую систему государств Европы, складывавшуюся в течение предшествовавшего периода. Российская империя, вступив в войну в качестве одного из лидеров победившей коалиции (Антанты), тем не менее, вследствие революции 1917г. и преждевременного выхода из мирового конфликта, оказалась в числе проигравших. Исходя из этого факта, отечественная историография[1] – советская, эмигрантская, во многом и современная – априори стремилась обосновать, понять и осознать тезис о неготовности России к Первой мировой войне.

Действительно, состояние империи к 19 июля 1914г.[2] не позволяет оценивать готовность страны к мировой схватке с надлежащим оптимизмом. Экономическая отсталость России, слабая техническая оснащенность российского народного хозяйства, масса нерешенных внутренних проблем и противоречий (прежде всего – аграрный вопрос), конфликтные взаимоотношения между правящей элитой и классом буржуазии и т.д. – предполагали, что Россия не имела достаточной прочности в борьбе с передовой капиталистической державой – Германией. Вдобавок, военная реформа, начатая в 1909г., должна была окончиться лишь к 1917г., что вынуждало Германию форсировать развязывание войны в более ранние сроки.

Существенным недостатком для ведения мирового конфликта являлось наличие многочисленного крестьянского населения при нехватке рабочего класса и промышленных предприятий. Городское население первоклассных держав в начале XX века составляло: Россия – 15,3%, Великобритания – 78%, Франция – 40%, США – 40%, Германия – 54,3%. На практике это означало, что в случае длительной войны Россия будет нуждаться как в образованных кадрах для восполнения потерь в офицерском и унтер-офицерском корпусе, так и в квалифицированных кадрах для работы оборонной промышленности, притом что таких кадров не будет хватать ни для армии, ни для заводов.

Однако Российская империя воевала против немцев не в одиночку, а в союзе с не менее мощными локомотивами мирового развития – Великобританией и Францией. Союз с ведущими западными державами позволял свести данную проблему к минимальным значениям, так как союзники также должны были уничтожать людей противника, понижая уровень готовности Германии и Австро-Венгрии в войне. Также, невзирая на объективные слабости и недочеты, в 1914-1917гг. Россия в одиночку удерживала на своем Восточном фронте половину вооруженных сил противника – армий Центральных держав. Следовательно, страна могла вынести на своих плечах неимоверную нагрузку военного времени, и с честью несла ее вплоть до внутриполитического взрыва февраля 1917г., обернувшегося Великой Русской революцией.

Несомненно, что длительная война не предполагалась ее основными участниками вплоть до первых выстрелов. Считалось, что Большая европейская война продлится не более года, после чего победитель продиктует свои условия мира побежденным (разумеется, что каждая сторона заведомо полагала именно себя в качестве победителя). Таким образом, как и прочие государства, Российская империя готовилась к относительно недолгому конфликту, намереваясь в короткие сроки решить задачу победы на полях сражений. В связи с затягиванием борьбы, довоенные расчеты были опрокинуты, и постепенно на авансцене внутренних отношений стали проявляться болевые узлы, распутать которые до начала войны не удалось, что имело следствием революцию со всеми вытекающими последствиями. Все это верно и неоднократно подвергалось исследованиям.[3]

Следовательно, нужно отметитьдва момента:

  1. какова оценка готовности российской императорской армии к 19 июля 1914г. с прицелом на краткосрочный конфликт и каково соотношение этой готовности в сравнении с подготовкой ее основных противников (Германия и Австро-Венгрия) и союзников (Франция)?
  2. в начале войны современные средства вооружения – авиация, танковые войска и т.п. – еще находились в зародыше, а потому триада родов войск сухопутных вооруженных сил великих держав Европы к лету 1914г. состояла из пехоты, артиллерии и кавалерии. Соответственно, в случае недолгой борьбы, именно эти структуры должны были решить исход сражений, равно и всей войны.

Несомненным козырем России являлась многочисленность ее граждан. К 1914г. население Российской империи превышало 160 млн. чел., что равнялось населению Германии и Австро-Венгрии вместе взятых. Невзирая на громадность территории и малоразвитую инфраструктуру (прежде всего – обеспеченность железнодорожной сетью на квадратный километр Европейской части страны), перспективы участия державы в Большой Европейской войне представлялись весьма оптимистичными. Несмотря на экономическое отставание России от ведущих европейских держав, фактор русского технического качества, который уступал союзникам и противникам, мог быть компенсирован количеством живой силы, что могла выставить в поле Российская империя.

Правда, грамотность мужчин в России в 1913г. составляла лишь 54%: «К началу 20 века только дворянство и духовенство (2% всего населения России) достигли почти полной грамотности. Остальные сословия по степени грамотности находились на уровне западноевропейских стран 17 века».[4] Данный фактор, как уже говорилось, делал проблемой восполнение армии и экономики образованными кадрами.

Костяк организационной систематичности русской армии образца 1914г., выступившей на войну, был заложен в ходе военной реформы 1909-1913гг., проведенной министерством ген. В. А. Сухомлинова вследствие резкого увеличения финансирования российских Вооруженных Сил. Важнейшей составляющей реформы стало увеличение количества войск, выставляемых для борьбы в поле. Армия мирного времени – кадровые (перволинейные) войска – составляют костяк Вооруженных Сил. Это наиболее подготовленные для ведения боевых действий в каждый данный момент люди, а также начальствующий состав – младшие командиры (унтер-офицеры) и офицерский корпус. Военное планирование заблаговременно рассчитывается так, чтобы с максимально эффективной отдачей использовать перволинейные войска с целью получения наибольшей выгоды для продолжения военных действий – от побед в приграничных сражениях до захвата части неприятельской территории.

Русское военное ведомство намеревалось вести активные наступательные действия как на австрийском, так и на германском участках общего фронта. В качестве первоочередной задачи русские рассчитывали разгромить вооруженные силы Австро-Венгрии в гигантском сражении в Галиции. Русское вторжение в Восточную Пруссию должно было передать эту провинцию в русские руки, позволив прочно закрепиться на рубеже Вислы. Самое же главное – русское наступление должно было оттянуть на себя часть германских сил из Франции, ослабив тем самым немецкий удар по союзнику Российской империи. По итогам проведенной военной реформы вместо 63 пехотных дивизий и 18 стрелковых бригад (1 110 батальонов плюс 152 резервных и 44 крепостных батальона) сухопутная армия получала 70 пехотных дивизий и 17 стрелковых бригад (по 8 батальонов) – 1 252 батальона.

К 1914г. русская армия мирного времени имела в своем составе 37 армейских корпусов, в том числе – 27 в Европейской России (25 полевых, Гвардейский и Гренадерский корпуса), 3 на Кавказе, 2 в Туркестане, 5 в Сибири. Эти корпуса с началом войны должны были составить полевые армии, штабы которых формировались на базе военных округов.

Выставляемые в поле армии (6 единиц плюс 2 армии прикрытия в Одесском и Санкт-Петербургском военных округах) распределялись по фронтам: 2 армии (1-я и 2-я) составляли Северо-Западный фронт, 4 армии (3-я, 4-я, 5-я и 8-я) – Юго-Западный фронт. Управления фронтов формировались на базе тех военных округов, что перед войной готовились возглавить борьбу, соответственно, против Германии и Австро-Венгрии: Северо-Западный фронт в Варшавском военном округе и Юго-Западный фронт в Киевском военном округе. В то же время были образованы и армейские структуры 6-й и 7-й армий прикрытия. Штаб 6-й армии был сформирован на базе Петроградского военного округа и объединил под своим командованием Петроградский военный округ, Балтийский флот и Финляндию с целью прикрытия столичного района от немецкого удара через бассейн Балтики. Штаб 7-й армии был сформирован на базе Одесского военного округа и предназначался для прикрытия границы с Румынией, считавшейся союзником Центральных держав.

Уже в ходе сосредоточения по воле Ставки Верховного Главнокомандования была образована Варшавская группа, вскоре получившая наименование 9-й армии, которую возглавил ген. П. А. Лечицкий. В двадцатых числах августа в разрыве фронта между 1-й и 2-й армиями была образована 10-я армия, имевшая своей задачей прикрытие русской территории после поражения в Восточной Пруссии под Танненбергом. Первоначально 10-я армия должна была вместе с 9-й армией наступать прямо на Берлин, но после поражения у Танненберга пришлось отказаться от этого намерения. 18 октября в войну вступила Турция. Против нее действовали войска Кавказской армии. В 20-х числах октября из немногочисленных частей Блокадной армии, осадившей крепость Перемышль, была образована 11-я армия (Осадная). Всего к концу октября 1914г. русские имели 10 полевых армий (в начале войны – 6). То есть, за три месяца русская Действующая армия выросла с 6 армейских единиц до 10.

Генеральные штабы всех противостоявших держав, действовавшие под сильным влиянием немцев, рассчитывали на блицкриг (во Франции такой подход усугублялся исторической практикой сокрушительных ударов Наполеона). Это означает, что каждая из наступающих сторон имела свой собственный план реализации блицкрига.

Германцы рассчитывали на тяжелую артиллерию, господствовавшую на поле боя и высокоманевренный характер наступления согласно «Плану Шлиффена».

Французы необоснованно рассчитывали на высокие боевые качества своего 75-мм орудия, а также на освободительный в отношении Эльзас-Лотарингии характер войны, долженствовавший придать войскам дополнительный порыв. Неудивительно, что французское военное руководство рассчитывало выиграть войну только полевыми войсками – без подготовки значительных резервов в тылу уже в ходе развертываемых боевых действий.

Австро-венгры, изменившие за полгода до конфликта свое оперативно-стратегическое планирование войны против России, были уверены в выигрыше генерального сражения в Южной Польше и Галиции. Затем, при поддержке немцев, которые должны были занять Париж и вывести из войны Францию, победа над Россией представлялась несомненной.

Русское военное руководство, зависимое от союзных обязательств (вторжение в Восточную Пруссию на 15-й день мобилизации), не имевшее столь сильной техники, как союзники и противники, малоподготовленное к войне на высшем уровне, строило свои планы на численности войск. Выбор русских военачальников был невелик – первый эшелон вторжения во имя достижения победы при техническом неравенстве должен был включать в себя лучших людей.

Кадровая армия накануне войны насчитывала 1,423 млн. чел., а в ходе мобилизации было призвано еще 3,115 млн. чел. запасных нижних чинов и 800 тыс. ополченцев 1-го разряда.[5] Следовательно, в начале войны Российская империя выставляла около 5,5 млн. чел., из которых почти 2 млн. немедленно отправлялись на фронт. При первой мобилизации в ряды Действующей армии было призвано 97% обученных военнообязанных, причем во имя усиления качества пехоты в строй рядовыми ставили унтер-офицеров запаса. Поэтому в 1914г. русская пехота и показала столь блестящую стойкость в боях. Однако ценой стало уничтожение лучших кадров, как перволинейных, так и запасных в первые полгода войны.

Каждая русская армия, развертываемая с объявлением мобилизации, получала несколько армейских корпусов (4-6). Армейский корпус включал в себя 2 перволинейные (кадровые) пехотные дивизии (32 батальона) с войсковой конницей (казачий полк и казачья сотня 2-й и 3-й очередей) и соответствующей артиллерией – 108 орудий. Корпус имел 48 700 чел. при 64 пулеметах. Каждая армия (кроме 8-й) имела дивизион тяжелых гаубиц – ввести тяжелую полевую артиллерию в сухопутных силах в надлежащем количестве к началу войны не успели.

Всего же в военное время вследствие проведенной реформы при развертывании резервных частей русская Действующая армия, выступая в поход, получала 1 812 батальонов – увеличение войск по сравнению с мирным периодом почти на 45%. При этом, конечно, запасные составляли большую часть войск – ведь в мирное время кадровая армия не могла содержаться в полном составе рядов. Участник войны вспоминал: «кадровые полки выступили в поход, имея около 30-35 кадровых бойцов на роту и примерно столько же офицеров на полк. Все остальное составлял запас».[6]

При объявлении мобилизации, фактически означавшей вступление государства в войну, военное министерство немедленно приступало к образованию резервных войск. Это были 35 второочередных дивизий, кадр для которых выделялся кадровыми полками согласно установленному штату, наполняемых запасными. Также, для несения тыловой службы, сухопутная армия получала дружины ополчения 1-го разряда, но так как использование ополченских частей на театре военных действий непосредственно в боях не планировалось, то их сила не учитывалась при подсчете соотношения сил сторон в наступательной войне.

Зато, с другой стороны, ополченские дивизии вполне могли послужить своеобразным резервуаром для пополнения потерь в Действующей армии. Открыто о такой мере не провозглашалось, но несомненно, что так и должно было произойти, так как в ополчение 1-го разряда, наряду с запасными старших возрастов 39-43 лет, входили годные для фронта мужчины, ранее не служившие в Вооруженных Силах. Второочередные дивизии должны были до предела усилить маневренную наступательную мощь войск 1-го эшелона вторжения – кадровых соединений мирного времени.

Первоначально объединение второочередных дивизий в корпуса не предусматривалось – к данному мероприятию перейдут только в ходе войны. Зато было возможно уже в боях усиливать пехоту – ведь второочередные дивизии сразу же были подчинены армейским штабам, которые могли распоряжаться ими по своему усмотрению.

Современная война не может вестись одной только армией мирного времени. Уже Великая Французская революция поставила под ружье всех годных для службы в армии мужчин. Войны XIX столетия закрепили перелом. Таким образом, хотя кадровая армия справедливо считалась костяком Действующей на театре военных действий армии, но было ясно, что ход и исход войны во многом будут зависеть от качества подготовки резервов – то есть, от степени воинского обучения мужского населения страны.

Сознавая недостаточность системы подготовки резервов, необходимых для ведения длительной войны, перед августом 1914г. Франция и, под ее давлением, Россия делали упор на качество перволинейных войск. Во Франции резервные части сокращались под предлогом увеличения артиллерии и техники в перволинейных войсках. В России, образовав скрытые кадры для 35 второочередных дивизий, предприняли попытку увеличить армию мирного времени на 168% к 1917г.[7] Тем не менее, при общем людском потенциале России, в процентном отношении число людей с военной подготовкой было относительно невелико.

Причина тому – невозможность кадровой армии мирного времени «переварить» в себе всю массу потенциальных призывников. А длительные сроки службы позволяли предоставить людям массу отсрочек. Поэтому при общей массе военнообязанных в 17,6 млн. чел. число обученных составляло 5,6 млн. (32%), в то время как в Германии – 51%, а во Франции – 85%.

Основным родом оружия в начале 20 века справедливо считалась пехота, на плечи которой выпадала основная тяжесть войны. В русской армии пехота составляла почти 90% личного состава, а в ходе войны эта цифра лишь повышалась, хотя появились новые рода войск – авиация, бронеавтомобильные соединения, увеличилось количество саперов и инженерных войск и т.д. Именно в пехоту шла львиная доля пополнений в виде маршевых рот – более 90%; артиллеристы и кавалеристы, в свою очередь, получали укомплектования в размере не более 6% от всех резервов Действующей армии.[8]

До войны предполагалось, что первые сражения будут выиграны кадровыми корпусами, а резервы так и останутся резервами. Однако, уже в первых операциях были использованы и те соединения, что в начале войны будут наполнены запасными. Хотя бы уже просто потому, что исключительное использование перволинейных соединений может легко привести к уничтожению кадров в сравнительно короткие сроки в войне скорострельного оружия. Наиболее рационально и эффективно к этому вопросу подошли в Германии, что и неудивительно, так как именно агрессор должен хотя бы на «полкорпуса лошади» опережать своих вероятных противников в организационном плане.

Немецкие запасные (резервисты первой линии), помимо пополнения перволинейных дивизий до штатной нормы, составили так называемые резервные корпуса – состоявшие из людей, некогда служивших в перволинейных корпусах того же номера. Иными словами, на практике резервный корпус представлял собой тот же самый перволинейный корпус, только состоявший из людей, немного старших по возрасту, нежели личный состав ныне существующего перволинейного корпуса. Именно поэтому резервные корпуса получили ту же самую нумерацию, только с приставкой «резервный». Так, Восточную Пруссию в августе 1914г. оборонял как 1-й армейский (перволинейный) корпус ген. Г. фон Франсуа, так и 1-й резервный корпус ген. О. фон Белова, комплектовавшиеся в этой провинции.

В результате германское командование получало не только двойное количество корпусов, но и войска примерно равного качества: более слабый офицерский состав резервных корпусов нивелировался более сильным солдатским личным составом. В ходе войны перволинейные и резервные дивизии стали перемешиваться из корпуса в корпус, так что любой корпус (и перволинейный, и резервный) мог состоять из перволинейной и резервной дивизий.

Большие потери стали причиной того простого обстоятельства (свойственного всем противоборствующим сторонам), что личный состав перволинейных и резервных дивизий после первого полугодия войны фактически перестал отличаться друг от друга. С переходом немцев на дивизию как главную тактическую единицу эта разница стала вообще не видна, так как в любую дивизию могли входить и перволинейные, и резервные полки.

В России был принят несколько иной принцип: вместо упраздненных резервных и крепостных войск, по примеру Германии, в России сформировали так называемые «скрытые кадры». Новые войсковые дивизии – второочередные – должны были формироваться только в военное время. При этом, перволинейная дивизия, по замыслу, должна была бы образовывать точный «слепок» с самоё себя, только существенно более слабый в кадровом отношении – прежде всего, в офицерском составе. Но не было учтено, что такой кадр слишком слаб, так как в России не хватало унтер-офицеров и офицеров запаса для того, чтобы второочередная дивизия обрела бы мощь, подобную перволинейной дивизии. Поэтому, русские второочередные дивизии должны были служить не равноправным (пусть и более слабым) партнером перволинейных дивизий в боях, но теми войсками, что использовались на второстепенных участках фронта.

Таким образом, если в Германии сразу предусматривалось образование резервных корпусов для боев в первой линии, то в России – лишь второочередных дивизий, закреплявших занимаемую территорию. Данный подход сказался на исходе первых же операций: немцы рядом с полевыми корпусами, выставили на фронт резервные корпуса, что позволило им переломить ход борьбы в Восточной Пруссии и подойти к Парижу на Западном фронте. Во Франции рассчитывали первые операции вести только полевой армией, но в России второочередные дивизии, введенные в бой в конце августа 1914г., составили треть Действующей армии начала войны.

Если мощь русских перволинейных корпусов должна была подпитываться постепенным вводом в первую линию второочередных дивизий, то в Австро-Венгрии ближайшим пополнением перволинейных пехотных дивизий должны были служить маршевые бригады, имевшие в своем составе 8 пехотных батальонов и 1 эскадрон. Однако в августе 1914г. боевые действия приняли столь ожесточенный и маневренный характер, что командование обоих сторон бросало вперед все, что только возможно. Поэтому австрийские маршевые бригады, вместо того, чтобы восполнять потери пехотных дивизий, зачастую использовались в качестве отдельных боевых единиц.[9]

Слабой стороной русских второочередных дивизий являлась артиллерийская поддержка. Корпусной артиллерии они не имели, так как для них вообще не предусматривалось корпусной организации. Отсутствие корпусной артиллерии – гаубиц – негативно сказывалось на ведении боя резервными частями. Поэтому новообразованные дивизии старались вливать в армейские корпуса. Австро-венгерское командование, не имевшее того качества войск и технической их оснащенности, что немцы, поступало именно таким образом – вливая резервные бригады в армейские корпуса.

Тем самым количество пехоты в корпусе увеличивалось (альтернатива – оснащение резервных войск надлежащей техникой – в начале войны отсутствовала), и при этом вся она поддерживалась как легкой полевой дивизионной, так и корпусной гаубичной артиллерией. В России это поняли не сразу. Поэтому, в начале войны только в одной русской армии (из шести) – 3-й армии Юго-Западного фронта – второочередные дивизии сразу же были включены в состав регулярных армейских корпусов.

Первая мировая война 1914-1918гг. стала тем военным конфликтом, что явился резким водоразделом между войнами прошлого и войнами будущего. Были впервые применены технические новинки, что определили лицо сражений 20 века, в массе своей не устарев до настоящего времени, лишь модифицируясь и совершенствуясь. Это и танки, и авиация, и химическое оружие, и многое другое. В отношении же оснащения пехоты в широкой мере использовалось такое оружие как пулемет, ставший основной огневой силой пехоты. В 1910г. полковник А. А. Соколов сконструировал для пулемета низкий колесный станок. В походе его можно было возить на двуколке, а в кавалерии – на вьюке; в бою его мог свободно двигать один пулеметчик.

Пулеметы пехотных полков организационно объединялись в специальные пулеметные команды (8 пулеметов на полк), и высказывалось пожелание, что пулеметному делу должны обучаться максимально возможное число солдат в полку.[10] Эта цифра количества пулеметов в пехоте являлась меньшей, нежели в германской армии (12 пулеметов на полк), что было неудивительно, но зато превосходила цифры австро-венгров. Австро-венгерское военное руководство недооценило значение пулеметов в количественном выражении: «в каждом пехотном полку было создано пулеметное подразделение, имевшее на вооружении 6 пулеметов».[11]

Если напомнить, что главный удар русские намеревались наносить по Австро-Венгрии, правильно рассматриваемой в качестве слабейшего противника, то это есть весьма позитивное обстоятельство, хотя русские, вдвое превосходя австрийцев по количеству пулеметов, втрое уступали немцам. К началу войны Франция имела около 5 тыс. пулеметов, Германия – 12 тыс., Австро-Венгрия – немногим более 2 тыс., Россия – около 4,2 тыс. штук. В том числе: перволинейные пехотные части – 2 848 (в 352 пулеметных командах), второочередные части – 960 (120), кавалерия – 256 (32), мобилизационный запас – 69, Заамурская пограничная стража – 24 (6)[12]. При этом, до штатного числа не хватало 833 пулеметов – это был единственный вид оружия, мобилизационные запасы которого не были доведены до наличного количества. Как видим, в начале войны даже взятые вместе русские и французы имели пулеметов меньше, чем одна только Германия.

Дело в том, что производство пулеметов в стране не успевало за потребностями фронта. Станковые пулеметы системы «Максим» в России производились только на Тульском Оружейном заводе. На основании общего мобилизационного задания Главное Управление Генерального Штаба распорядилось, чтобы Главное Артиллерийское Управление пополняло запасы военного времени в размере 454 пулеметов в год (Тульский Оружейный завод мог дать 700 единиц).

Перед войной считалось, что войска будут терять не более полусотни пулеметов в месяц. Понятно, что такой расклад подразумевал, что все крупные сражения и операции будут безусловно выиграны русскими, а сама война будет носить скоротечный временной характер, что оказалось категорически далеким от реальности. Всего в 1914г. Тульский Оружейный завод дал фронту 1 184 пулемета, а общее производство за всю войну оказалось около 25 тыс. пулеметов, не считая иностранных закупок. Австрийцы также производили мало пулеметов (единственный завод в Штейре), пользуясь германской поддержкой как на поле боя, так и в поставках вооружения.

Организация любой структуры непременно требует своей оптимизации. Русская Действующая армия вступила в Первую мировую войну обеспеченной всеми теми мобилизационными запасами вооружения, военной техники и боеприпасов, что признавались Генеральным штабом достаточными, для того, чтобы добиться победы в короткие сроки. Стрелкового оружия все-таки не хватало на всех – 4 629 373 винтовки системы «Мосина» на 5 338 000 человек личного состава в начале войны.

Предполагалось, однако, что производство оружия (132 844 винтовки в 1914г.) позволит закрыть пробелы, однако некомплект оружия в войсках с каждым месяцем только возрастал, и в 1915г. на фронт стали отправлять невооруженные пополнения. Подобная ситуация складывалась и с боеприпасами: мобилизационный запас был выполнен полностью, однако производство сильно отставало от постепенно возраставших потребностей войск.

Наименее мощным родом оружия Первой мировой войны стала конница. Русская кавалерия представляла собой огромную силу, ведь в военное время русские выставляли в поле почти столько же кавалерии, сколько все прочие великие державы Европы (не считая Великобритании), вместе взятые. Россия – до 1500 эскадронов и сотен, Франция – 587, Германия – 528, Австро-Венгрия – 395, Италия – 177. Перед войной в русской армии числилось 21 драгунский полк, 17 уланских полков, 18 гусарских полков. При мобилизации Россия выставила 35 кавалерийских дивизий, имея 67 регулярных и 57 казачьих полков армейской кавалерии. Еще 8 второочередных казачьих дивизий были сформированы при мобилизации – три Донских дивизии, две Кубанских, одна Терская, одна Оренбургская, одна Уральская дивизия. Общая численность армейской конницы составляла 1 158 регулярных эскадронов и казачьих сотен при 112 пулеметах.

К началу войны в русской коннице насчитывалось 65 конных батарей по 6 орудий. Конница имела и свою пулеметную команду, по образцу пехотной – 12 пулеметов системы «Максим», по 4 пулемета в каждом полку.[13] Для увеличения огневой мощи в начале войны русская конница также вооружалась ружьями-пулеметами датской системы «Мадсена». В боях эти пулеметы показали свою ненадежность, поэтому их вскоре заменили на вьючные пулеметы системы «Максим», принятой как в России, так и в Германии. Во вьюках перевозились и сам пулемет, и станок системы полковника Соколова, который специально разработал его для кавалерии в 1910г.[14]

Таким образом, технические средства ведения боя русской кавалерии в начале войны – 12 конных орудий и 8 пулеметов на дивизию. Небольшие потери, тщательный отбор кадров, преемственность и спайка обеспечили сохранение моральной стойкости и кадрового состава русской конницы вплоть до конца войны. В свою очередь, австро-венгерская кавалерия подразделялась на следующие структурные единицы: имперская армия – 42 полка 6-эскадронного состава: 15 драгунских, 16 гусарских и 11 уланских полков; австрийский ландвер – 41 эскадрон: 6 уланских полков, 1 дивизион (3 эскадрона) конных Тирольских стрелков, 1 дивизион (2 эскадрона) конных Далматинских стрелков; венгерский ландвер – 60 эскадронов: 10 гонведных гусарских полков. Германская кавалерия включала в себя 110 полков 5-эскадронного состава: 10 кирасирских полков (только прусские), 4 тяжелых конных (саксонские и баварские), 28 драгунских (кроме Саксонии и Баварии), 21 гусарских (Пруссия, Саксония, Брауншвейг), 26 уланских (кроме мелких государств), 13 конноегерских (только прусские), 8 легкоконных (только баварские).[15]

При этом в начале войны немцы оставили на Восточном фронте лишь 1 кавалерийскую дивизию. Таким образом, русская кавалерия имела несомненное количественное превосходство над противником и, как показали первые кавалерийские бои,[16] и качественное. Быстро осознав этот факт, австро-германцы стали применять конницу исключительно в общевойсковом бою совместно с пехотой и артиллерией, в то время как русские вплоть до конца войны имели на фронте кавалерийские корпуса, обреченные играть вспомогательную роль в позиционной борьбе.

Первая мировая война стала триумфом артиллерийской мощи. Никогда еще ни до, ни после роль артиллерии в сражениях не была столь велика. Именно артиллерия определяла ход и исход операций, придавая им надлежащий размах во времени и пространстве. Именно артиллерия наносила живой силе основную часть потерь в боях – ¾ всех потерь пришлось на долю артиллерии.[17]

Артиллерия стала тем фактором, что сделал оборону сильнее наступления: не поспевая за наступающими волнами пехоты, атакующая артиллерия отдавала их на растерзание обороняющейся артиллерии. В ходе российской военной реформы значительное внимание отводилось усилению артиллерии как рода войск – выработанные к 1913г. «Большая» и «Малая» программы усиления армии львиную долю средств относили на артиллерию, где отставание русской армии от вероятных противников проявлялось наиболее сильно. Выполнение «Большой программы» намечалось на 1 ноября 1917г., в том числе ее артиллерийской части – к 1 апреля того же года. «Малая» программа стала законом 10 июля 1913г. (123 млн. руб. на осуществление), «Большая» программа – 24 июня 1914г. (434 млн.)[18]. Именно под нее в 1913г. военное министерство получило единовременный кредит в 350 млн. рублей.

Количество артиллерии в армиях противников по Восточному фронту к началу войны:[19]

 

Страна

Россия

Германия

Австро-Венгрия

батарей

орудий

батарей

орудий

батарей

орудий

Полевые легкие

685 (8+)

5 480 

1 149

6 894 

298

1 788 

Конные

72 (6)

  432

33

198

33

132

Горные

45 ¼ (8)

362

60

240

Конно-горные

12 (4-6)

62

Легкие гаубичные

851 /3(6)++

512

150

900

170

944

Полевые тяжелые

41 (4)+++ 

164

100

400

42

168

Тяжелые осадные

19 (4)++++

76

281

996

97

338

Всего

959

7 088

1 713

9 388

   785+++++

4 098

 

        

 

 

 

 + Количество орудий в батарее
++122-мм полевые легкие гаубицы
+++ 152-мм полевые тяжелые гаубицы
++++ 107-мм полевые тяжелые пушки
+++++ в том числе 85 запасных батарей с 478 орудиями в них

Как видно из таблицы, русская армия, уступая германцам в количестве артиллерийских стволов, существенно превосходила австро-венгерскую артиллерию (хотя, если всмотреться в цифры тяжелой и гаубичной артиллерии, то превосходство переходит на сторону австро-венгров). Если учитывать количество полевой артиллерии в армиях Франции и Великобритании, то все равно Центральные державы будут иметь преимущество, но теперь уже минимальное. Однако, война ведется не отдельными орудиями, а подразделениями и соединениями, и к тому же обязательно следует учитывать калибр артиллерийских орудий и характер их огня. Тогда огневая мощь предстанет в более объективной реальности. Вот в этом отношении русская армия уже сильно уступала неприятелю.

Неравенство противоборства зиждилось на количестве артиллерии в войсках противоборствующих на Восточном фронте сторон. Накануне войны русский армейский корпус имел в своем составе 96 легких полевых 76-мм орудий и всего 12 легких полевых 122-мм гаубиц. Тяжелые орудия (152-мм гаубицы), вследствие своей малочисленности, придавались только армиям в качестве отдельной единицы – мортирного дивизиона. В мирное время 7 тяжелых артиллерийских дивизионов были включены в состав следующих корпусов: 13-й, 17-й, 19-й, 20-й, 21-й армейские, 1-й Сибирский и 2-й Сибирский корпуса. Таким образом, в России к началу Первой мировой войны было только семь тяжелых дивизионов по 12 орудий (3 батареи) в каждом на 37 армейских корпусов.

В то же время в состав каждого германского армейского корпуса входило 108 легких полевых 77-мм пушек, а также 36 легких (105-мм) и 16 тяжелых (150-мм) гаубиц. В начале войны только в первой линии немцы имели 1 350 легких полевых гаубиц, 660 тяжелых полевых гаубиц, 1 400 тяжелых пушек и гаубиц: «47% всей артиллерии было способно дать навесной и тяжелый огонь».[20] Даже австро-венгерские войска были обеспечены тяжелой артиллерией лучше русских. Австрийская тяжелая артиллерия: дивизионная – 132 батареи 10-см полевых гаубиц и корпусная – 40 батарей 15-см тяжелых полевых гаубиц и 10,4-см тяжелых пушек[21]. Превосходство австрийцев в тяжелой артиллерии стало следствием того, что в Австро-Венгрии военный бюджет осени 1913г. ассигновал большие суммы на осадную артиллерию.

Русская армия, имевшая мортирный дивизион, включала в себя 4–6 армейских корпусов. Следовательно, примерно такое же количество тяжелых гаубиц, что у немцев в одном армейском корпусе, у русских приходилось на несколько корпусов. То есть, в огне тяжелых гаубиц один германский перволинейный корпус равнялся целой русской армии. И это еще не говоря о легких гаубицах, имевших большую дальнобойность, нежели легкие пушки, и, что главное, действовавших навесным огнем.

Как отмечает А. А. Свечин, тем самым уже в начале военных действий русские войска уступали противнику в 0,5 раза в настильном огне, и почти в 9 раз в навесном: «русский батальон был обеспечен огнем 3 настильных и 0,25 навесного орудия, а германский – 4,5 настильного и 2,17 навесного орудия. Полуторное превосходство в настильном огне и почти девятикратное в навесном, не только позволяло германской пехоте гораздо легче разрешать боевые, особенно наступательные, задачи, но могущественно влияло на несравненно более экономное расходование кадров пехоты…. Отношения русской пехоты к австрийской вследствие значительного превосходства русской артиллерии складывались в обратном отношении, и австрийская пехота, не уступавшая русской в первых боях, вскоре вследствие громадных потерь австрийцев значительно разложилась и потеряла боеспособность».[22]

Дело в том, что в начале войны австро-венгерское руководство, следуя предвоенным договоренностям, отдало часть своей тяжелой осадной артиллерии немцам, наступавшим во Франции. Это было сделано специально для усиления огневого удара по бельгийским и французским крепостям, преодоление сопротивления которых ставилось во главу угла во имя реализации «Плана Шлиффена», но стало негативным фактором для австро-венгерской армии в ходе Галицийской битвы августа 1914г.

К началу войны русский армейский корпус – основная тактическая единица, имел в своем составе 48 700 чел., 13 500 лошадей, 3 800 повозок. Численность германского армейского корпуса – 45 634 чел., 16 839 лошадей, 2 880 повозок. Резервный корпус немцев (37 000 чел., 10 166 лошадей, 1 925 повозок) в начале войны не имел тяжелой артиллерии, а также понтонного парка, прожекторного взвода и авиаотряда.[23]

Как видно из приведенных цифр, в русском корпусе было меньше лошадей, но больше повозок. Это – тыловые службы. У немцев же лошади – это тяга для артиллерии. Неравенство артиллерийских средств в германском и русском армейском корпусе, побудило военное руководство в качестве одной из первоочередных задач, поставленных перед Большой Программой, выделить усиление корпусной артиллерии – то есть, тяжелых гаубиц. По Большой программе 1914г. в корпусе должно было стать 27 батарей (с конными батареями) – 156 орудий. В том числе: 4 батареи легких гаубиц, 1 батарея 6-дм гаубиц, 2 батареи 42-лин пушек.

И хотя даже при таком усилении русский 2-дивизионный армейский корпус продолжал уступать германскому корпусу в артиллерийском огне, но теперь уже довольно незначительно. Общее увеличение артиллерийских батарей проходило на 558 (на 87,3%) единиц, а число орудий – на 1 430 (на 20,7%) штук. Таким образом, к 1917-му году в русском армейском корпусе должно было находиться примерно 200 орудий против 160 у немцев в 1914г.,[24] но этого времени России не было предоставлено, а передача производства тяжелых гаубиц в союзную Францию и в военное время оставило русскую армию без надлежащего пополнения артиллерии.

Артиллерия противоборствующих государств перед войной в своей структурной составляющей показывает следующие цифры:[25]

Страна

Дивизионная артиллерия

Корпусная артиллерия

легкие орудия

всего

легкие орудия

тяжелые орудия

всего

пушки

гаубицы

пушки

гаубицы

пушки

гаубицы

Россия

48

-

48

-

12

-

-

12

Франция

36

-

36

48

-

-

-

48

Австрия 

54 

-

54 

-

12 

-

-

12 

Германия

54

18

72

-

-

-

16

16

Как понятно из приведенной таблицы, русская пехотная дивизия, так же, как и армейский корпус, уступала австро-германским дивизиям и корпусу в артиллерийском отношении. И если в общем исчислении русские все-таки имели больше легкой артиллерии, то немцы – существенно больше стволов тяжелой артиллерии. Самой же слабой силой предстают французские дивизии и корпуса, где вообще не было орудий, способных дать навесной огонь. Корпусная артиллерия французов – это не гаубицы, а точно такие же 75-мм легкие полевые орудия, как и в дивизионной артиллерии. Во Франции незадолго до войны была выдвинута идея единого калибра и единого снаряда, так как она удачно вписывалась в доктрину маневренной войны, в которой французы собирались взять реванш за 1870 год. Поэтому тяжелая артиллерия считалась ненужной, и в начале войны французская армия не имела полевой артиллерии крупных калибров, хотя даже в России на вооружении состояли легкие 122-мм гаубицы системы «Круппа». Также русские войска постепенно, хотя и непоследовательно, насыщались 122-мм и 152-мм гаубицами системы «Шнейдера», которые производились во Франции и затем поставлялись в Россию.

В свою очередь, артиллерия Австро-Венгрии, с армиями которой русским предстояло столкнуться с наибольшим равенством в технических возможностях, включала в себя стале-бронзовые 76,5-мм полевые пушки образца 1905г., 10,4-см полевые гаубицы образца 1899г., 10,4-см горные гаубицы. Все это и есть дивизионная и корпусная артиллерия. Однако, действуя под влиянием немцев, австро-венгерские артиллеристы к июлю 1914г. получили и тяжелую артиллерию, которая входила в состав армий (как и в России), а также числилась в резервах армейского и фронтового командования. Тяжелая артиллерия Австро-Венгрии – это 15-см батарейная гаубица образца 1899г., и 24-см мортира системы «Шкода» образца 1898г. Также к началу войны была разработана 30,5-см мортира образца 1911г.[26]

Как говорилось выше, к началу Первой мировой войны русская армия практически полностью получила те мобилизационные запасы оружия, которые были запроектированы соответствующими ведомствами (военное министерство, Главное Управление Генерального Штаба, Главное Артиллерийское Управление), причем – наравне с запасами союзников и противников. Русские мобилизационные запасы были несколько меньше германских, что и неудивительно, ибо агрессор всегда лучше прочих готов к предстоящей войне, но больше французских и австро-венгерских. Исходя из расчета определенного числа снарядов на пушку, русское военное ведомство выполнило задачу по наполнению складов мобилизационными запасами – 6,55 млн. снарядов легкой полевой артиллерии и 640 тыс. тяжелой артиллерии.

Всего в 1914г. на фронт было выслано 4 184 438 3-дм снарядов, в том числе 554 184 гранаты и 3 196 104 шрапнели для легкой полевой артиллерии; 60 610 гранат и 373 540 шрапнелей для горной артиллерии, 445 952 выстрела для 48-лин гаубиц, 203 539 для 6-дм гаубиц, 104 227 для 42-лин орудий[27]. Таким образом, русская Действующая армия за полгода войны получила 5 млн. снарядов.

Невзирая на несовершенство довоенного законодательства в отношении системы призывов и, следовательно, неравномерности этих призывов, что не позволяло насытить действующие войска наиболее молодым контингентом призывников, о чем подробно пишет Н. Н. Головин,[28] Российская империя смогла мобилизовать наибольшее по абсолютным цифрам количество мужчин в Вооруженные Силы. Общая численность мобилизованных в Российской империи за годы Первой мировой войны превысила 16 млн. чел.

Надо понять, что со времени введения всеобщей воинской обязанности, то есть с 1874 по 1913гг., Вооруженные Силы получили 10,3 млн.  новобранцев.[29] Иными словами, Первая мировая война поставила в строй больше людей, нежели предшествовавшие 37 лет, хотя это время далеко не всегда было мирным. Сюда вместились два крупных военных конфликта – с Турцией в 1877–1878гг. и с Японией в 1904–1905гг. Эта сила перемолола германскую мощь, позволив Антанте выиграть войну, хотя итоги последней для самой России и империи оказались катастрофическими.

Упорная борьба на Восточном фронте Первой мировой войны может быть охарактеризована кратко и емко: здесь противостояли друг другу доблесть русской пехоты, чрезмерной кровью преодолевавшей недостатки командования и нехватку вооружения, и техническая мощь австро-германской военной машины, опиравшейся на высокое качество руководства и умелое владение имеющимися человеческими ресурсами.

К началу войны русская императорская армия оказалась подготовлена не хуже, чем армии других великих держав Европы, несколько уступая немцам, но превосходя австро-венгров. Следуя германской «моде» – план войны в виде блицкрига, все великие державы Европы летом 1914г. бросили в бой лучшие силы – цвет нации. В результате, австрийская наступательная мощь в Галицийской Битве была подорвана до конца войны, а Брусиловский прорыв 1916г. закрепил данную тенденцию.

Французы оказались бессильны против германской обороны после выигрыша Битвы на Марне в сентябре и «Бега к морю» в октябре–ноябре 1914г. на предстоящие три с лишним года войны, вплоть до лета 1918г. Русские, потеряв массу лучших людей в первых операциях, за 3 месяца кампании 1914г. потеряли объективно невосполнимые кадры. И лишь британское военно-политическое руководство сразу же осознало, что борьба будет долгой: английский военный министр лорд Г. Китченер, призывая добровольцев в вооруженные силы, поставил срок в три года.

Остальные вдумались в ситуацию время спустя: «Прочим державам, чтобы прийти к аналогичным выводам относительно самой идеи “молниеносной войны”, потребовались долгие месяцы борьбы, в которых “сгорели” кадровые перволинейные войска, подготовленные для блицкрига – идеологического мифа расчетов на быструю победу.»[30]


[1] Свежий взгляд см. напр.: Мальцев Д.А. Советская историография Первой мировой войны // Первая мировая война: историографические мифы и историческая память. Кн.1: Народы Российской империи. М., 2014. С. 15–31; Рахимов Р.Н. Современная российская историография Первой мировой войны // Там же. С. 43–95; Наземцева Е.Н. Военный потенциал Российской империи накануне войны в оценках военной эмиграции // Первая мировая война: взгляд спустя столетие. Предвоенные годы. М., 2014. С. 452–464.
[2] Здесь и далее даты приводятся по старому стилю, принятому в России до 1918г.
[3] Из последних трудов см. напр.: Айрапетов О.Р. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917): 1914. Начало. М., 2014.
[4] Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – нач. XXв.). СПб., 1999. Т. 2, С. 294.
[5] Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале 20 века: очерки военно-экономического потенциала. М., 1986. С. 15.
[6] Суворов А.Н. Тактика в примерах. М., 1926. С. 489.
[7] Какурин Н., Ковтун Н., Сухов В. Военная история гражданской войны в России 1918–1920 годов. М., 2004. С.179.
[8] См. табл. №51 в: Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М., 2001. С. 98.
[9] Головин Н.Н. Галицийская Битва. Первый период. Париж, 1930. С. 16.
[10] Сводка тактических указаний, данных начальниками в войну 1904\05г. СПб., 1906. С. 27.
[11] Рендулич Л. Фатальные ошибки вермахта. М., 2006. С. 181.
[12] Марков О.Д. Русская армия 1914–1917гг. СПб., 2001. С. 43.
[13] Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. М., 2006. С. 120.
[14] Федосеев С.Л. Пулеметы русской армии в бою. М., 2008. С. 116.
[15] Вооруженные силы иностранных государств. Вып.2. Сухопутные силы Германии. М., 1914. С. 11.
[16] Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д. Ярославице. Сербия. 1921.
[17] История Первой мировой войны 1914–1918. М., 1975. Т. 2. С. 546.
[18] История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., 1997. С. 413.
[19] Барсуков Е.З. Русская артиллерия в мировую войну. М., 1938. Т. 1. С. 56–57.
[20] Развитие военного искусства в XX веке. М., 1931. С. 59.
[21] Белой А. Галицийская битва. М. –Л., 1929. С. 44.
[22] Великая забытая война. М., 2009. С. 10–11.
[23] Базаревский А. Мировая война 1914–1918гг. Кампания 1918 года во Франции и Бельгии. М.–Л., 1927. Т. 1. С. 35.
[24] Керсновский А.А. История русской армии. М., 1994. Т. 3. С. 166.
[25] Артиллерия в основных видах боя (корпус, дивизия, полк). М., 1940. С. 29.
[26] Сборник ГУГШ. СПб., 1914. Вып. 56. С. 31–32.
[27] Военная промышленность России в начале XX в. (1900-1917). Сборник документов. М., 2004. С. 490–491.
[28] Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001. Глава II. С. 32–50.
[29] Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России XVIII – начало XX века. М., 2010. С. 159.
[30] Оськин М.В. Немецкая подготовка к блицкригу 1914г. и ее влияние на противников и союзников // Политическая жизнь Западной Европы: античность, средние века, новое и новейшее время: межвузовский сборник научных статей. Вып. 6. Арзамас, 2010. С. 225.
Print version
EMAIL
previous ПОЛЕ БИТВЫ – УКРАИНА (1914-2014) |
Михаил Видейко
1914-1918: УМЕРЕТЬ ЗА ГАБСБУРГОВ. УКРАИНСКАЯ ВЕРСИЯ |
Дмитрий Адаменко
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.